Он быстро перелистал бумаги, чтобы проверить, существуют ли какие-нибудь сведения о сдаче внаем дома на Брутон-стрит, но ничего не нашел и снова взглянул на герцогиню:
– Что ж, думаю, мадам, нет необходимости решать все в спешке. Вы можете спокойно сколько пожелаете продолжать жить в Селсдон-Корте, но если предпочтете Ноулвуд-Мэнор… мы можем это обсудить.
– Мне говорили, что он в ужасающем состоянии, – ответила она, опустив взгляд на ковер. – Кавендиш говорит, что потребуются огромные средства, чтобы привести его в порядок. Насколько я знаю, он был заброшен много лет назад.
– Это правда. – Гарет почувствовал, что у него сводит скулы. – Знаете, я жил там, будучи мальчишкой, и уже тогда он был ветхим и насквозь прогнившим.
– Я… не знала… – Она вскинула голову, а потом запнулась. – Хотя, конечно, слышала, что вы жили здесь…
– Я никогда здесь не жил, – перебил ее Гарет, – то есть никогда не жил в этом доме.
– О-о! – Герцогиня отвела взгляд. – А я никогда не была в Ноулвуд-Мэноре.
– Там не на что смотреть, – резко прервал ее Гарет. – И сейчас дом, безусловно, непригоден для жилья. Еще двадцать лет назад его крыша протекала, а полы сгнили. Там нет никакого дренажа, и в подвале настолько сыро, что ведущая вниз лестница сплошь покрыта плесенью.
При этих словах герцогиня сделала гримасу, сморщила нос и сразу стала похожа на девочку, а у Гарета возникло необъяснимое желание рассмеяться – не над ней, а вместе с ней. На секунду он забыл о холодных и безрадостных ночах, которые ему довелось провести в том мрачном старом доме, и о том, что было потом.
– Честно говоря, издали он выглядит очень мило, – как бы извиняясь, сказала герцогиня. – Он напоминает небольшой сказочный замок.
– Наверное, из-за башенок. – Гарет заставил себя улыбнуться. – Снаружи они выглядят весьма романтично. Но если вы действительно хотите там жить – независимо от того, чего хочет Кавендиш, – то можно сделать необходимый ремонт. Имущество следует поддерживать в хорошем состоянии, и я не сомневаюсь, что замок этого заслуживает.
– Ваша светлость, теперь вы, разумеется, один из самых богатых людей Англии. – Она внезапно побледнела. – Конечно, я вовсе не хочу сказать, что до этого вы не были богатым. Не стану делать вид, что не знаю ваше положение… – Герцогиня покраснела.
– Интересно, какие страшные сказки рассказывал oбо мне этот старый пройдоха Кавендиш? – проворчал Гарет. – Что я жулик из темного переулка, или вор-карманник, или, быть может, гробокопатель? – Он улыбнулся. – Я уже начинаю сожалеть, что не являюсь ни тем ни другим. Я бы с удовольствием наблюдал, как он, зажав нос платком, бегает взад-вперед по докам. – На мгновение Гарету показалось, что герцогиня может засмеяться, и он поймал себя на том, что очень хочет услышать ее смех. – Ну что ж… – Отложив папку в сторону, он уперся руками в бедра, словно собираясь встать, и задумчиво произнес: – Пожалуй, на данный момент все. В котором часу здесь подают обед?
– В половине седьмого. Но сегодня понедельник, ваша светлость. – И в ее больших глазах отразился испуг.
– Понедельник?
– Обычно по понедельникам сэр Перси и леди Ингем обедают в Селсдоне, – ответила герцогиня. – И еще, как правило, доктор Осборн, приходский священник с женой, но сейчас они отдыхают в Брайтоне. Вас это не смущает?
– Конечно, смущает, – ответил Гарет. – Я бы тоже предпочел отдыхать в Брайтоне.
– Я имела в виду присутствие доктора Осборна, – уточнила герцогиня, снова едва заметно улыбнувшись. – Он наш деревенский доктор из Лоуер-Аддингтона. А сэр Перси и его жена – просто замечательные люди. В это ужасное время они все были со мной.
– Тогда буду рад познакомиться с ними, – вставая, ответил Гарет, а про себя решил, что ему повезло и не придет-ся снова целый час быть наедине с этой дамой.
Со сдержанной улыбкой Гарет подал руку герцогине, чти бы помочь встать с кресла. У дверей герцогиня задержалась и повернулась к нему с тем же тревожным выражением лица.
– Ваша светлость?
– Да?
– Я понимаю, для вас это первый день в Селсдоне, – ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, поверх его плеча, – но вы все равно… услышите сплетни, это вопрос времени.
– Сплетни? – Он с горечью усмехнулся, – Я бы сказал, что Селсдон кишмя кишит сплетнями. О чем именно вы говорите?
– Кое-кто убежден, что смерть моего мужа не была несчастным случаем, – тихо ответила герцогиня и снова посмотрела на него с той же болью в глазах. – Ходят разговоры о том, что я не была счастлива в браке.
От слов, столь эмоционально вырвавшихся из уст герцогиня, у Гарета по спине побежали мурашки.
– Вы хотите сказать, что вас открыто обвиняли?
– Обвиняли? – Она грустно улыбнулась. – О нет, это было бы слишком. Гораздо проще очернить меня перешептываниями и намеками.
– А вы убили его? – Гарет взглянул ей прямо в глаза.
– Нет, ваша светлость, – мягко ответила она, – я его не убивала. Но дело сделано.
– Я по себе знаю, какую безжалостную, разрушительную силу могут нести сплетни, – сдержанно произнес Гарет. – В таком случае, полагаю, всему этому следует уделить ровно столько внимания, сколько оно заслуживает, – то есть никакого.
Гарет ушел, оставив герцогиню у дверей, но он не был уверен в том, что высказал правильное суждение. Ему казалось, что в герцогине есть что-то странное и немного таинственное – в ее глазах затаенный испуг. Но чтобы она была убийцей? Гарет был твердо уверен в том, что она не может быть убийцей, хотя объяснить, на чем основана эта уверенность, не мог.
К сожалению, в ее мире, то есть в светском обществе, слухи такого рода могут человека погубить. Пожалуй, Гарет начинал понимать, почему герцогиня готова спрятаться в старом уединенном обветшалом доме, но не возвращаться туда, где можно заново построить собственную жизнь.
Но какое ему до всего этого дело? Он приехал сюда лишь для того, чтобы осмотреть имение и удостовериться в том, что оно приносит доход. Он здесь не для того, чтобы спасать мир или даже его маленький уютный уголок, принадлежащий герцогине.
– Вы вернулись! – воскликнула Нелли, дожидавшаяся Антонию у дверей спальни, словно полагала, что ее хозяйка будет съедена заживо. – Ну, какой он, мадам?
– Высокомерный, – грустно улыбнулась Антония и бросила на кровать черную шаль. – А теперь уложи мои вещи, Нелли. Мы переезжаем…
– О, мадам! – запричитала горничная. – У него, наверное, нет сердца! Правда!
– …обратно в герцогские покои, – закончила Антония.
Нелли открыла рот от изумления, а через секунду воскликнула:
– Слава Богу! Значит, обратно в ваши прежние апартаменты? Могу сказать, с его стороны это правильно и вполне заслуживает уважения.
Ничего не сказав, Антония прошла к окну. Было очевидно, что Нелли жаждала услышать об этой встрече больше, но Антония, отдернув прозрачную гардину, молча смотрела вниз, на посыпанный гравием двор.
Что же произошло с ней только что в утренней гостиной? Антония почувствовала какую-то непонятную, странную убежденность в том, что она встрепенулась… Было ощущение, будто ее встряхнули и внутри у нее что-то пробудилось.
На самом деле Антония могла предположить, что новый герцог Уорнем ей не понравится, хотя вообще-то это ее мало заботило. С самого первого момента он показался ей властным и высокомерным – и он действительно был таким. В хорошо подогнанном по фигуре сюртуке и облегающих бриджах он выглядел аристократом до мозга костей. Его золотистые глаза словно сверлили ее, его подбородок казался ей слишком упрямым, нос – орлиным, а густая львиная грива чересчур пышной. И в какой-то момент Антония вдруг осознала, что почти готова наброситься на него. Hо на нее это было совсем не похоже. Уже давно для нее в этой жизни не было ничего такого, за что стоило бы сражаться. Или все же существовало?