— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихим и ласковым голосом, протягивая ему стакан воды.
Он попытался немного привстать.
— Хорошо. Да, хм, уже лучше.
Она поднесла стакан к его губам. Он сделал несколько больших глотков, затем со слабым стоном лег обратно.
— Холден… — произнесла она, взглянув на него.
— Все чертовски болит, — поморщившись, признался он. Однако, посмотрев ей в лицо, не удержался от улыбки. — Кроме моего сердца.
Увидев ее так близко, он замолчал, как зачарованный.
— Хотя и сердце у меня немного побаливает.
Его взгляд упал на ее губы, и он увидел, как они слегка дернулись вверх.
— Почему это?
— Потому что я все это пропустил. Я пропустил десять лет… ты… такая красивая.
— Смотри-ка, да ты — само обаяние, — тихо засмеялась она, поставив стакан на пол, и он знал, что если бы в комнате было светлее, он бы увидел, как у нее вспыхнули щеки.
— Мне неприятно это говорить, — продолжила Гризельда, по-прежнему улыбаясь ему. — Но ты выглядишь неважно.
— Да, ну… Не знал, что ты придешь. Не было времени навести красоту.
— Как часто ты этим занимаешься?
— Этим?
— Вот так дерешься.
Он услышал в ее голосе осуждение и отвернулся от нее, взглянув верх на потолок и раздраженно пожав плечами.
— Время от времени.
— Я думала, с тебя уже хватит побоев, — сказала она, поднимая с пола стакан.
— Я этим занимаюсь не для того, чтобы меня били. Я этим занимаюсь, чтобы победить, — пробормотал он.
Она вздохнула, возвращаясь с пустым стаканом на кухню, и Холден наблюдал за тем, как плавно покачиваются ее бедра, бесшумно касаются ковра ее маленькие ступни. В последний раз, когда он видел эти ноги, они были все изодраны в кровь, и их омывали воды Шенандоа.
— Хочешь что-нибудь поесть? — спросила она.
— Да у меня почти ничего нет.
— Ну, все самое основное у тебя есть, — сказала она. — Моя бабушка говорила…
— Сосиски, яблоки, молоко, хлопья. Завтрак, обед и ужин.
Она облокотилась на кухонный стол.
— Я все думала, помнишь ли ты это.
— Я помню, — тихо сказал он.
«Я все помню. Я десять лет жил воспоминаниями о тебе».
— Так что ты будешь?
Он поерзал на диване и невольно поморщился от боли, вспыхнувшей от раны в грудной клетке.
— Кажется, у меня там и суп был? В верхнем шкафчике?
— Да, — ответила Гризельда, даже не взглянув на шкаф. — Томатный или куриный с лапшой?
— Все равно какой. Ты не против его подогреть?
— Нет, — сказала она, снимая с сушилки кастрюлю. Поскольку Холден никогда ничего там не оставлял, и она была хорошо осведомлена о скудных запасах еды в его шкафах, он решил, что она себе тоже делала суп.
— Долго я был в отключке?
Гризельда распахнула шкафчик рядом с плитой и, достав оттуда банку супа, потянула за металлическое кольцо, чтобы ее открыть.
— Мм, несколько часов. Три или четыре.
— Ты ела?
— Да. Я надеюсь, ты не возражаешь?
— Что мое — твое, Гри.
Она на мгновение взглянула на него, затем повернулась к нему спиной и стала выливать суп в кастрюлю. Холден был голоден, но сейчас ему хотелось, чтобы она все это бросила.
— Поговори со мной, пока он готовится.
Она еще разок помешала суп, затем повернулась к нему и, пройдя через всю комнату, встала за кресло, что стояло напротив, все еще слишком далеко от него.
Девушка закусила нижнюю губу, глядя на него так, словно никак не могла на что-то решиться. Наконец она сказала:
— Пока ты спал, заходила твоя… твоя девушка, Джемма.
— Да? — «Блядь».
— Мм-хм. Она расстроилась, обнаружив меня здесь. Сказала, чтобы ты ей позвонил, вам двоим нужно обсуд…
— Г-гри, послушай…
— Холден, — произнесла она, печально взглянув на него. — Я не хочу разрушать твою жизнь.
«Ну, а я хочу, чтобы ты ее разрушила. Еще несколько часов назад эта жизнь была полным дерьмом. Мое сердце снова забилось лишь, когда я увидел, как ты поднимаешься ко мне по лестнице».
Рискуя снова получить разряд боли, но чувствуя острую необходимость повернуться к ней лицом, он приподнялся на локте, осторожно опустив ноги на пол, затем откинулся на спинку дивана, пытаясь держать грудь и живот максимально ровно.
Она быстро обошла кресло и села рядом с ним на диван. Если бы он знал, что при первой его попытке сесть, она сразу кинется к нему, то сделал бы это сразу, как только открыл глаза.