Закатив глаза и покачав головой, она вернулась в коридор и стала энергично копошиться в шкафчиках ванной комнаты. Ему пришло в голову, что она наверняка наткнулась на ту большую пачку «Троянс», что он купил, когда в последний раз был в «Уолмарт» (прим. «Trojans» — самая популярная марка презервативов в США). И хотя он искренне ненавидел себя за такие мысли, но невольно понадеялся, что, может, она незаметно закинет парочку в его сумку. Ну, на всякий случай.
Он не совсем понял, что изменилось за время между его признанием, что он остался с Калебом, и ее желанием поехать с ним в дом Квинта, но у него хватило ума ее об этом не спрашивать. Он вот-вот останется с ней наедине на несколько недель, и это единственное, что имело значение.
— Прежде чем мы поедем, я поменяю тебе повязки, — прокричала она из коридора, и он слегка усмехнулся про себя, положив в рот последнее яблоко и принимаясь за хлопья. Черт, да она командовала в точности, как раньше, и это ему нравилось, потому что было так знакомо, что чуть не пробудило в нем желание расплакаться. Вместо этого он сунул в рот ложку хлопьев и медленно прожевал, наслаждаясь звуками снующей по его квартире Гризельды.
Через двадцать минут, посуда уже была вымыта, его раны перевязаны, сумка собрана, а он запирал за собой дверь своей квартиры. Гризельда набросила через плечо спортивную сумку и взяла в руки два коричневых пакета, заполненных едой и другими вещами.
Пока она спускалась перед ним по лестнице, он восхищался, насколько она сильная и самостоятельная: разобрала продукты, приготовила ему завтрак, собрала сумку, застелила постель и прибиралась в квартире, потом занялась его ранами и заново упаковала продукты. Она все делала умело, с готовностью, словно играючи, безо всяких жалоб и не требуя благодарности, что делало ее совсем непохожей на всех остальных женщин, которых он когда-либо знал.
Он задавался вопросом, а что если этому в какой-то мере способствовали годы, проведенные с Калебом, когда их жизнь напрямую зависела от силы и трудолюбия? С марта по ноябрь они каждый день, с семи утра до пяти вечера, работали в саду. С ноября по февраль они работали в амбаре, консервируя фрукты и овощи, которые сами же заботливо выращивали в теплое время года. Один или два раза в неделю Калеб загружал в кузов своего грузовика несколько ящиков, а, когда через несколько часов возвращался в стельку пьяным, ящики уже были пусты и готовы к следующей погрузке.
Холден не мог говорить за Гризельду, особенно после всех этих лет, но для него работа была настоящим благословением. По большей части, когда они молча работали, Калеб их не трогал, и поэтому, вызывая в памяти те дни, если ему, конечно, удавалось абстрагироваться от страха, Холдену вспоминалось чувство полной и ничем не нарушаемой общности с Гризельдой, каждый час, каждую минуту, каждый день. Дни сливались в однообразии работы, но, по крайней мере, они были вместе, и для него это обстоятельство не только значительно облегчало жизнь, но и в некотором смысле, сделало те дни особенно ценными.
— Ты справишься с лестницей? — спросила она, оглянувшись на него.
Он вышел из глубокой задумчивости и кивнул. Хотя его бок, грудь и лицо по-прежнему очень болели, все было не так ужасно, как вчера, к тому же Адвил, который он принял, пока она меняла повязки, начал снимать боль. Если он двигался медленно и осторожно, боль уже не была такой невыносимой.
— Где твоя машина? — спросила она, открывая дверь у подножья лестницы.
Наклонив голову влево, он сказал:
— За углом. Раздолбанный Форд пикап.
Когда он подошел к ней сзади, она вышла за дверь и свернула на тротуар. Но внезапно ее бодрые шаги замедлились, и Гри резко остановилась у входа в переулок. Один из пакетов с продуктами чуть не выскользнул у нее из рук, но в последний момент она подхватила его и прижала к себе. Рывком она повернула голову и в замешательстве взглянула на него, широко распахнув глаза и в ужасе приоткрыв рот.
Он вздрогнул, секундой позже все прочитав на ее лице.
«Блядь».
Однажды она уже сидела в этом грузовике.
***
Как только Гризельда посмотрела за угол, она сразу узнала этот грузовик по выцветшей наклейке на заднем бампере с надписью «Бар Розин сарай». Это был грузовик Калеба Фостера. Тот самый, на котором он их похитил.
Большую часть своей жизни она неосознанно искала эту наклейку на заднем бампере каждого едущего впереди красного грузовика, на каждой дороге, на каждой автомагистрали, везде, где только ей приходилось ехать. И вот он здесь. Стоит в переулке на парковке в Западной Вирджинии, будто все время тут был.
— Это же его… его…
— Больше н-не его, — раздался сзади голос Холдена. — Он мой.