После этого она так и не набралась смелости заговорить с Холденом. Два вечера подряд Холден сидел напротив нее на ужине, пристально глядя на нее, и Гризельда обнаружила, что тайком посматривает на него и постоянно о нём думает. Ей было интересно, когда он, в конечном счете, со всеми уживется, и в тайне от самой себя она надеялась, что он мог бы стать ее другом. Больше всего — больше всего на всем белом свете — Гризельде хотелось иметь друга.
Она обернулась на сидевшего рядом с ней в машине Холдена, глядя на его темно-русые волосы, немного отросшие и завивающиеся на концах. Под глазом у него все еще виднелся синяк, но губы за последние три дня почти зажили.
Он повернулся к ней неторопливо и непринужденно — так же, как когда она стояла в коридоре и, не говоря ни слова, поднял бровь, и его губы снова изогнулись в едва заметной улыбке. У застуканной с поличным Гризельды бешено забилось сердце. Она судорожно тряхнула головой и уставилась вниз на свои колени. Скрестив свои потные руки, она пообещала себе больше на него не смотреть.
Он немного откинулся назад, ровно на столько, чтобы его плечо прижалось к задней части винилового сиденья и оказалось рядом с ее плечом. В течение ближайших минут пот их тел смешивался, пока они не прилипли друг к другу, но Гризельда даже не помышляла о том, чтобы пошевелить рукой в ближайший миллион, триллион лет. То, как он нежно к ней прикасался, было слишком прекрасно, слишком хорошо для слов. Ее сердце заколотилось с благодарностью, и она крепче сжала пальцы на коленях.
Глядя прямо перед собой в окно, она увидела большой сине-зелено-желтый знак с надписью «Добро пожаловать в Западную Вирджинию».
Глава 2
Гризельда
— Осторожно, детка, — крикнула Гризельда с парковой скамейки, наблюдая за тем, как Пруденс в четвертый или пятый раз штурмует детскую горку. Майя, лучшая подруга Гризельды, сидела рядом с ней, пока ее подопечный, Найл, который был такого же возраста, что и Пруденс, составлял Пруденс компанию.
— Хорошо, Зельда, — сказала Пруденс, одарив Гризельду широкой беззубой улыбкой, прежде чем продолжить свой подъем.
— Так, ты едешь? В Западную Вирджинию? — поморщив нос, спросила Майя. — Я тебя не понимаю.
— Что здесь понимать? Он устроил поездку на выходные и хочет, чтобы я поехала вместе с ним.
— Но ты явно не хочешь. В смысле, да ладно, Зи, Западная Вирджиния? Из всех возможных мест?
Гризельда вздохнула.
— Я ничего не говорила по этому поводу. В любом случае, все будет хорошо.
— «Хорошо». Ты обожаешь слово «хорошо». Просто помни, я-то тебя знаю, девочка. Я давно тебя знаю.
Помимо того, что они с Майей полтора года жили в ее второй после Холдена приемной семье, они с девятого до выпускного класса вместе учились в старшей школе, что было довольно необычно для детей из системы воспитания в приемной семье. Когда переезжаешь из дома в дом, приходится часто менять школы, но Гризельду перевели в приемную семью из того же школьного округа. Они дружили уже почти десять лет, Майя была для нее самым близким человеком, но даже Майя не знала всего. Никто не знал всего, кроме Холдена.
— Я тебя знаю, но я тебя не понимаю, — продолжила Майя, покачав головой с множеством каштановых косичек с разноцветными бусинами на концах, позвякивающих при каждом движении.
— Да, ну… Бесполезно раскачивать лодку.
— Конечно, если не хочешь как следует получить.
Гризельда бросила на Майю взгляд, велящий подруге заткнуться.
— Думаешь, я не вижу эти свежие синяки у тебя на подбородке? И вот еще новости, Зельда… ты носишь одежду с длинными рукавами в середине июня. Дерьмо. Я видела все это тысячу раз, начиная с моей мамы. Я просто не понимаю, почему ты с этим миришься.
«Потому что такой человек, как я, не заслуживает лучшего».
Гризельда ненавидела об этом говорить и по опыту знала, что лучший способ поскорее все это прекратить — хранить молчание.
— Ты красивая, Зи…
Гризельда закатила глаза и громко усмехнулась, ее пальцы потянулись к шраму на подбородке.
— Не говоря уже о том, что ты при деньгах, — продолжила Майя, имея в виду секретную заначку Гризельды. — Подыщи себе отдельное жилье. Скажи Джоне, чтобы проваливал. Найди того, кто будет хорошо к тебе относиться.
«У меня не может быть ничего хорошего, пока я не буду знать, что у Холдена тоже все хорошо».
Она откашлялась.
— Я не притрагиваюсь к этим деньгам, и ты это знаешь.
— Да. Но я не понимаю, почему. Разве ты их откладывала не для того, чтобы сделать свою жизнь лучше?