Джеку с трудом удалось скрыть потрясение, которое он испытал при виде Фергюсона, поднявшегося ему навстречу из-за чертежного стола. Чак страшно похудел, щеки его ввалились, глаза чернели, как два уголька, вставленные в обтянутый кожей череп. Кожа была почти прозрачной и светилась той матовой белизной, какая характерна для поздней стадии чахотки. Подавив мимолетный страх заразиться болезнью, подтачивавшей силы ведущего изобретателя Республики, Джек пересек комнату, схватил Чака за руку, а затем, неожиданно для самого себя, порывисто обнял его.
— Да, благодаря этому зонтику моя задница уцелела, — рассмеялся он и, хлопнув друга по плечу, жестом попросил его сесть.
— Ну вот видишь, а ты говорил, что ни за что им не воспользуешься.
— Мне ничего другого не оставалось. Если бы я не прыгнул, то сгорел бы заживо. Это был очень убедительный довод.
— Жаль Степана…
Джек кивнул. В кругу тех, кто носил небесно-голубую форму военно-воздушных сил, существовало негласное правило: не привязываться слишком сильно к товарищам по оружию. Один из пилотов, не вернувшийся из экспедиции по спасению Ганса, подсчитал, что с того момента, как пилот совершает свой первый вылет, до его гибели или исчезновения проходит в среднем менее полугода, — и это в относительно спокойный предвоенный период. Джек пытался подавить в себе дружеские чувства к Степану, но он не устоял против его неукротимого жизнелюбия и прямо-таки сверхъестественной способности сбивать вражеские корабли. И в результате приходилось мириться с неизбежным…
Перед визитом к Чаку он зашел к матери Степана и, как обычно, соврал, что смерть юноши была мгновенной. К чему ей знать правду и мучиться, представляя себе, как он падает, объятый пламенем, с высоты двенадцати тысяч футов. В прошлую войну погибли ее муж и двое старших сыновей, и теперь, как она сказала Джеку со слезами на глазах, в качестве единственного утешения у нее осталось письмо от Эндрю, в котором он выражал свое соболезнование.
— А как Федор?
— Будет летать.
— Здорово ему досталось?
— Да, руки повреждены до самого плеча. Ну и шок, понятно. Божится, что в жизни не поднимется больше в воздух, но это, конечно, просто трепотня. Он так втянулся в это дело, что не сможет без него.
Чак кивнул. Он знал Федора — его брат работал у него помощником в прошлую войну, а теперь командовал отделом артиллерийско-технического снабжения в Порт-Линкольне. К ожогам же Чак после несчастного случая с его женой относился с особым участием.
Тут позади него открылась дверь и вошла Оливия Вариния Фергюсон с двумя кружками и пыхтевшим чайником. Она улыбнулась Чаку, и он в очередной раз поразился ее красоте, которую не могли испортить даже шрамы.
Разливая чай и болтая с Джеком, Оливия показала ему лежащий на столе у мужа номер «Гейтс иллюстрейтед уикли», где на первой странице был изображен последний бой «Летящего облака». И разумеется, рядом с кораблем пикировали четыре горящих дирижабля противника, а на боковой полосе был помещен портрет Степана на боевом посту, посреди бушующего пламени.
Джек огляделся. Стены комнаты были увешаны рисунками, демонстрировавшими всевозможные изобретения Чака. Некоторые из них были выполнены им самим, другие вырезаны из еженедельника Гейтса. Тут были изображены воздушные корабли, броненосцы, пушки новейшего образца, кареты «скорой помощи» с койками на пружинах, локомотивы, телеграфные аппараты и буровые установки для добычи нефти. В комнате было очень светло — всю северную стену сделали из стекла, чтобы можно было чертить при естественном освещении. Сразу за конструкторским бюро Чака начиналась территория колледжа — Конгресс расщедрился и выделил средства на его основание. Колледж занимал несколько бревенчатых домиков с аудиториями, чертежными и исследовательскими лабораториями. Большинство студентов ушли в армию и служили в артиллерийских и технических войсках, но учебный процесс все же продолжался, — Джек заметил, что Теодор, родной брат его бортинженера, ведет занятия с группой, состоявшей преимущественно из девушек.
Чак опять согнулся в приступе кашля, и Оливия сделала знак Джеку, чтобы он оставил их. Выйдя на крыльцо, Джек оказался на берегу водоема, служившего источником воды и энергии для предприятий, расположенных ниже по склону. Поверхность воды была гладкой как зеркало, лишь в одном месте подняла рябь стая гусей с ярким оперением, лениво плывших вдоль берега. Внезапно за дамбой блеснула вспышка — это разливали очередную порцию выплавленного в печи железа. Гуси загоготали и снялись с места. Джек посмотрел на запад, на долину Вины, простиравшуюся до самых стен старого Суздаля. По обоим берегам темной реки тянулись железнодорожные пути, высились заводские корпуса и сотни домов для рабочих, которые съезжались со всей Республики, чтобы не дать заглохнуть производству. «И все это в значительной мере является порождением интеллектуального гения Фергюсона», — подумал Джек. От этого человека, их Леонардо, зависело будущее всей Республики.