Родные уже сидели за столом и встретили меня гробовым молчанием. Я мельком оглядела их и поняла, что сейчас будет нечто неслыханное. Мама была как грозовая туча. Отец с беспокойством поглядывал на нее, на меня и на дверь. На дверь особенно часто. Алиенор низко опустила голову над тарелкой. Эрнест втянул голову в плечи. Он никогда не принимал участия в наших спорах, но видимо атмосфера и на него повлияла.
Я с чрезвычайной осторожностью села на стул, словно там находился капкан, и я боялась в него попасть.
— Сюзанна, — сказала мама.
Она очень редко так меня называла, а в последнее время — никогда. Ясно. Что-то сейчас будет.
— Я хочу поговорить с тобой насчет твоего поведения.
— Да, мама, — кивнула я.
— Я никогда не думала, что ты не станешь считаться с мнением семьи. Неужели, все то, что мы говорим, для тебя пустой звук?
— Нет, мама.
— Я не думала, что ты способна забыть все правила поведения, которым мы тебя учили.
Отец тоскливо вздохнул. Мама окатила его гневным взглядом.
— Для тебя не секрет, Сюзанна, что наше положение далеко до благополучного. Да будет тебе известно, мы едва сводим концы с концами. Единственный выход из этой ситуации — это выдать вас с Норой замуж за людей, которые смогут обеспечить вам достаточный уровень жизни. Мы все сделали для этого. И что я вижу? Ты можешь быть настолько неблагодарной? Мы нашли тебе блестящего жениха, он богат, молод, красив, а ты нос воротишь? — ее голос постепенно повышался и наконец достиг критической высоты. Еще секунда — и сорвется на визг.
Теперь вздохнула Алиенор.
— В нем все достоинства, какие только мыслимы!
— Нет, не все достоинства! — вдруг рявкнула я, сама того не ожидая, — в нем нет главного: я не люблю его! Я его ненавижу, ясно? Ненавижу!
Наградой за эту тираду были изумленные глаза родных. Даже папа забыл о том, что хотел сбежать.
Мама пришла в себя первой, что совсем неудивительно.
— Ах, она его ненавидит! Какие глупости! Пора уже повзрослеть, Сюзон. Неужели, такие пустяки имеют значение?
— Для тебя может быть и не имеют. Ведь ты не выйдешь за него замуж. А для меня имеют.
— Все это пройдет быстрее, чем ты думаешь. Я уверена, Гранден сделает все…
— О да, разумеется, он сделает все! Но вот только у меня от таких мыслей мурашки по коже бегают.
— Ты отвратительно себя ведешь! — вскричала мама, — оставь свои девичьи бредни! Твоя свадьба — дело решенное.
— Я не выйду за него замуж! Я лучше в монастырь уйду!
— В монастырь?! — она вскочила, — да ты понимаешь, что говоришь, глупая девчонка? Ты была там хоть раз? Ведь это значит — похоронить себя заживо!
— Ну и что! Ну и пусть! Лучше умереть, чем выйти за него!
Этот аргумент сразил маму наповал. Она упала обратно на стул и схватилась руками за голову. Остальные смотрели на нее с испугом. Я стиснула кулаки, обнаружив, что давно стою на ногах, а стул валяется поодаль.
— Ты, конечно, думаешь, что ведешь себя правильно, — устало сказала мама, — но тебе лучше подумать, как следует и пересмотреть свои взгляды. Я не знаю, кто твой таинственный поклонник, но думаю, что порядочный человек не стал бы вызывать на дуэль месье Грандена для того, чтобы он отказался от тебя. Но Бог с ним, бедный малый, мне даже жаль его немного. Соперничать с месье Гранденом на шпагах ему не под силу.
— Мама, как ты можешь! — воскликнула Алиенор.
В другое время я зарыдала бы от таких жестоких слов. Но не сейчас. Сейчас я была слишком зла. Меня трудно разозлить, легче расстроить. Но уж если я разозлюсь..!
— Я буду счастлива, если он проткнет твоего очаровательного Грандена! С удовольствием приду на его шикарные похороны!
— Сюзон! — мама ахнула, — как ты можешь такое говорить?
— Так же, как и ты. Ты ведь можешь такое говорить, почему мне нельзя? Тебе даже нравится эта дуэль, верно? Твой Гранден утрет нос сопернику. Убьет он его или нет, тебе все равно!
— Это не так!
— Это так! Не хочу больше тебя слушать! Ты уже все за меня решила. Меня никто не спросил! Так что теперь тебя удивляет? Эгоистка! Ты — страшная эгоистка! Думаешь только о себе!
Я развернулась и покинула столовую с высоко поднятой головой. Молодец, Сюзон! В кои веки ты сумела постоять за себя.
В комнате я упала в кресло и пыталась восстановить дыхание и унять сильно бьющееся сердце. Может быть, тем, кто привык выяснять отношения каждый день, мое поведение покажется смешным. Надо же, какая неженка! Так волноваться из-за такого пустяка! Но для меня такие сцены чрезвычайно редки. А если честно, за всю свою жизнь не могу припомнить ни одной. Раньше мне всегда хотелось спрятаться под стол, когда я слышала громкие голоса и споры на повышенных тонах. А сегодня я одержала верх, пусть ненадолго, нечего тешить себя иллюзиями. Но все же одержала. А это значит, что в другой раз, возможно, я снова сумею это сделать.
Немного придя в себя, я припомнила все то, что сказала маме и ужаснулась. Даже рот рукой зажала. Господи! Я сказала ей, что она — эгоистка! Ужасно! Как я могла сказать такое родной матери? Как у меня язык повернулся? А ведь это еще не все. Я немало других слов ей сказала. Боже, что же завтра будет!
Зажмурившись, я принялась переодеваться ко сну. С закрытыми глазами это было очень неудобно делать, но я все еще пребывала в панике. Все валилось из рук. Кое-как нацепив на себя ночную сорочку, я плюхнулась на постель и до ушей закуталась в одеяло.
Уснуть я так и не смогла. Меня так беспокоила ссора, что я совершенно забыла о том, что завтра у меня будет кошмарная встреча с Гранденом. Вспомнила об этом я лишь под утро и это не добавило мне оптимизма. Словно я несла в гору огромную кучу камней и тут она стала в сто раз тяжелее.
Это меня доконало. Я подскочила на ноги и стала ходить из угла в угол, часто налетая на мебель в потемках. Господи, за что мне это? Ни один человек не в силах терпеть столько бед сразу! Он сломается. Впрочем, мне недолго осталось этого ждать. Еще немного — и я сама скажу маме, что готова выйти замуж за Грандена прямо сейчас, лишь бы избавиться от этого гнета. Уверена, когда я это скажу, все станут по отношению ко мне необыкновенно добры и предупредительны. Вот только мне после такого останется только удавиться.
Налетев на стул и оцарапав ногу, я поморщилась и огляделась кругом в поисках более безопасного места. Им оказался подоконник. Я всегда любила на нем сидеть. Сев, я поджала под себя ноги, задернула штору и прижала горячий лоб к стеклу. На улице было темно и ничего не видно. Но я и не хотела ничего видеть. Зачем мне это? Своим внутренним взором я могла представить себе все, что угодно. Это и пугало. Счастливы люди, у которых воображение отсутствует напрочь. Господи, все бы отдала, чтобы заснуть, а проснувшись обнаружить, что все это было лишь кошмарным сном!
Самое забавное, что на подоконнике, в самой неудобной позе на свете мне удалось заснуть. Но, как следствие этого, мне приснился кошмар. На сей раз в нем не фигурировал ни Гранден, ни Элиза, а было нечто совсем постороннее и даже не совсем понятное. Сейчас я просто не помню, что же мне такого снилось, но я махала руками, визжала и брыкалась, а когда открыла глаза, увидела перед собой бледное, испуганное лицо Анны, держащейся за щеку.
— Мадемуазель Сюзанна, — прошептала она, — что с вами? Простите, если я сделала что-то не так. Я хотела вас разбудить.
— Я ударила тебя? Ох, прости, — мне стало неловко.
Что за идиотка, Господи! Только такой дуре, как я, могут сниться такие сны, что совсем неудивительно. Ты бы еще на шкаф забралась.
— Плохой сон? — сочувственно произнесла Анна, — зачем же вы спали на подоконнике, мадемуазель?
На этот вопрос ответить было ничего нельзя. Я имею в виду, ничего вразумительного. Поэтому, я сказала:
— Дай мне умыться, Анна.
Начался самый ужасный день в моей жизни. Сегодня меня ждало столько сюрпризов, что впору было прикинуться умалишенной. Итак, сперва завтрак, как я могу об этом забыть! Сперва меня пропесочат там, притом, как следует. А потом то, что от меня останется, отправится на встречу с Гранденом. Там меня добьют окончательно. Надеюсь, останется, что похоронить. Впрочем, я в этом сомневаюсь.