— Нет, — я помотала головой, — ничего плохого.
— Тогда может быть вы объясните мне, что с вами такое происходит?
— Конечно, — я кивнула, — я все вам объясню. Непременно, месье. Именно для этого я сюда и пришла. Но сперва мне хотелось бы спросить вас кое о чем.
— Спросите. Только сначала посмотрите на меня и убедитесь, что я вас не съем.
— Не надо, — поспешно сказала я, — не надо этого говорить.
И чуть было не добавила: «У меня слишком хорошее воображение».
Кажется, пока все шло довольно гладко. Я сжала руки в кулаки. Пока. Да я ведь еще ничего не сказала. Приподняла голову, посмотрела на его камзол, что можно было считать большим прогрессом и осведомилась:
— Вас вызвали на дуэль, месье?
— Вы именно это и хотели у меня спросить, мадемуазель?
— Не только.
— Я думал, вы уже все знаете. Да, меня вызвали на дуэль.
— Кто?
— Это вы тоже должны знать.
— Представьте на минуту, что я не знаю. Кто?
— Месье де ла Рош. Все верно?
— Черт, — прошипела я себе под нос.
Кажется, Гранден это услышал. Иначе нельзя объяснить, почему он вдруг фыркнул. Меня это рассердило и я набралась смелости.
— Почему?
— Что?
— Почему месье де ла Рош вызвал вас на дуэль?
— Вы и этого не знаете, мадемуазель?
Мне снова невыносимо захотелось выругаться.
— Я попросила бы вас отвечать на мои вопросы, а не задавать новые, — прошипела я сквозь зубы, — мне нужно знать точно. От этого зависит, что я вам скажу.
— Наверняка это нечто ужасное, раз вы так шипите, — хмыкнул он.
— Очень смешно, — съязвила я.
Теперь я смотрела уже на его воротник. Поистине, злость творит чудеса. Если так будет продолжаться, то подберемся и выше.
— Он сказал, — медленно начал Гранден, — что я не должен жениться на его невесте. Все это довольно странно, мадемуазель, вы не находите? Когда я просил вашей руки, мне никто не говорил, что вы являетесь чьей-то невестой. Кстати, вы тоже.
— Невестой? — повторила я, вытаращив глаза, — не понимаю, зачем вам вздумалось приплести сюда меня. Причем тут я? Это все, что он вам сказал? Ничего не добавил?
— Почему же, добавил. Он сообщил мне, когда и где намерен со мной встретиться. Сказал, что согласен на любое оружие.
— Очень мило, но я не верю ни единому вашему слову.
Я огляделась по сторонам в поисках скамейки.
— Хотите присесть, мадемуазель? — заметил это Гранден.
И подхватил меня под руку. Я попыталась высвободиться, но ничего не вышло. Страх быстро вернулся и пока он вел меня к скамейке, я уж была готова заорать на всю округу. Помогло лишь то, что я сильно стиснула зубы и не сразу смогла их разжать. Только не прикасайтесь ко мне, только не это.
Наконец, Гранден усадил меня на скамью. Я спокойно вздохнула лишь тогда, когда он отпустил мою руку.
— Простите, — пролепетала я, — я вовсе не хотела вас утруждать.
— Пустяки. Вам легче, мадемуазель?
— Легче?
— Ну да, теперь, когда я выпустил вас?
Кажется, он видел меня насквозь. Я резко выдохнула из легких воздух и продолжала начатое:
— Я хочу знать, что он вам сказал, месье. Честно. Вы можете ответить мне честно? Была ведь какая-то другая причина, верно?
— Другая причина? — он приподнял брови.
И я заметила, что без помех смотрю в его лицо. Браво, Сюзон! Ты преодолела этот барьер и это оказалось совсем нестрашно.
— Да.
— Что именно?
— Так он говорил или нет?
— Нет. Ничего другого. Де ла Рош ясно сказал, что вызывает меня из-за вас.
— Бред какой-то, — вырвалось у меня.
Гранден вежливо ждал, пока я осмыслю сказанное. Наконец, я решила, что пока достаточно. Это все, конечно, странно, но в данный момент важнее другое.
— Ладно, — сказала я, — пока на этом все.
— Больше ничего не хотите у меня спросить, мадемуазель?
— Спросить — нет. Хочу попросить. Если это возможно.
— Возможно, я догадываюсь, о чем, — хмыкнул Гранден, — хотите, чтоб я отказался от вызова, не так ли?
Я со злостью пнула камешек. С таким отвратительным человеком вообще нельзя ни о чем разговаривать. Каким образом он научился читать мои мысли?
— К сожалению, это невозможно, мадемуазель. Меня вызвали, а не наоборот. Я не могу отказаться. Попросите лучше своего жениха.
Я не сразу поняла, кого это он имел в виду.
— Кто? А, месье де ла Рош! Но он — не мой жених. Он женат.
— Он был женат.
— Был? — переспросила я, метнув на него колючий взгляд, — что значит, был?
— Это значит, что его жена… м-м-м… умерла. Я что-то слышал об этом.
Кажется, это была для него больная тема. Вон, кажется, даже побледнел.
— Это не имеет никакого значения, — заявила я, — женат он или нет. Дело не в этом.
— А в чем же тогда?
— В том, что он не предлагал мне выйти за него замуж. Я это впервые слышу от вас.
— Это правда? — изумился Гранден, — но тогда почему он сказал…
— Мне тоже это безумно интересно. Мне интересно, зачем он приплел к этому делу меня. Может быть, потому, что я тоже виновата.
— В чем?
— В том, что… в том…
У меня громко застучало сердце. Я подобралась к самому главному. Теперь нужно подумать о том, как защитить себя. Я нащупала сумочку, которая висела у меня на поясе на легком шнурке. Там лежал нож для разрезания бумаги. Открыла ее, сунула туда руку… и обомлела. Ножа не было. Я более решительно порылась там, не обращая внимания на своего собеседника, потом вывалила ее содержимое себе на колени. Ножа не было. Совсем. Мне стало плохо.
— Вы ищете платок, мадемуазель? Вот он, — рука Грандена протянула мне вышеуказанный предмет.
— Мне он не нужен. Я не собираюсь рыдать, — отрезала я.
Мне был нужен нож, но его как раз не было. Черт, что делать? Теперь я абсолютно беззащитна перед ним. Он прихлопнет меня, как муху. Не бежать же за ножом домой. Что я ему скажу? «Простите, месье, я сейчас вернусь, только возьму что-нибудь потяжелее, чтобы проломить вам голову».
Похолодев от ужаса, я как попало запихала в сумочку свои вещи, затянула шнурок и отбросила ее от себя.
Сложив руки на коленях, я повернулась к Грандену:
— Все.
— Что? Вы все сказали?
— Нет, я закончила. Это я имела в виду. Значит, не было никакой другой причины? И вы не можете ее даже представить, пусть вам о ней и не сказали?
— Во всяком случае, из-за другой причины де ла Рош не стал бы вызывать меня на дуэль. Но мадемуазель, почему вы ищете какую-то другую причину? Возможно, он просто в вас влюблен.
— Нет, — отмела я это предположение.
— Почему? Вы считаете, что в вас невозможно влюбиться?
Я возвела глаза к небу. Господи, ну почему все постоянно говорят со мной о любви? Неужели, нет других тем для разговора?
— Дело не в этом, месье. Дело в том, что я знаю другую причину.
— В самом деле? Тогда почему вы меня об этом спрашиваете?
— Потому что все мои родные за эту неделю едва не свели меня с ума. Потому что вы назвали мое имя. Потому что меня так замучила эта история, что у меня просто нет сил. Я устала. Вот, почему. Вы знаете, почему вас вызвали, месье. Догадываетесь. А если и не догадываетесь… В общем, я сейчас вам скажу. Кое в чем вы правы. Де ла Рош вызвал вас из-за меня, то есть, не из-за меня, а из-за моих слов. Я знаю, что вы знаете, но вы кое-чего не знаете. Именно это я и сказала ему, потому что это просто невыносимо. Я не хотела этого знать. Меньше всего я хотела знать это.
— Я не понимаю вас, мадемуазель. О чем вы говорите? Вы знаете, что я знаю, но чего не знаю? Ничего не понимаю.
Я стиснула руки и выпалила:
— Я все видела.
— Что вы видели?
У Грандена был такой тон, словно он беседовал с умалишенной. Меня это снова разозлило и я уже не думала о том, что будет потом. Пусть делает, что хочет. Надоело. Мне все надоело. Довольно терпеть.
— Я видела, как вы это делали. Я стояла за портьерой. Но не думайте, что я специально за вами подглядывала. Я зашла туда совершенно случайно. Бродила по коридору, устала и хотела отдохнуть. Села на подоконник. Меня не было видно из-за портьеры. Она довольно широкая. И длинная. Черт меня дернул.