За ужином я собиралась вести себя как паинька, тихо словно мышка. И это не было лишним, потому что у мамы был замечательно развит нюх на такие дела. Она каким-то шестым чувством угадывала мои мысли. Да и не только мои. Так что, мне нужно быть поосторожнее.
Но по-видимому, я недостаточно хорошо умела скрывать свои чувства. Потому что за столом мама решила, что у меня слишком спокойный вид для неудавшейся невесты.
— Я нашла тебе нового жениха, Сюзон, — сообщила она, сверля меня взглядом, — очень умен, богат и занимает прочное положение при дворе. Он тебе подходит. Полагаю, на следующей неделе я смогу переговорить с ним.
— А как же траур? — невинно спросила я, хотя клялась себе не раскрывать рта.
Мама взглянула на меня еще более проницательно.
— Мне жаль месье Грандена, но Шарль прав, он не являлся нашим зятем, так что это лишнее.
Я промолчала, хотя у меня было, что сказать на это. Очень хотелось напомнить маме, что несколько часов назад у нее было абсолютно противоположное мнение по этому поводу. Но она всегда меняла его так, как ей это было удобно.
— Уверена, что мое предложение придется ему по душе, — продолжала тем временем мама, — ты всегда ему нравилась.
— Кому? — поинтересовалась я, кладя в рот кусочек мяса.
— Мишелю де Тревезу. Правда, ему уже тридцать, но это самый лучший возраст для мужчины.
— По сравнению с моим поклонником он отвратительно молод.
— Сюзон! — возвысила она голос, — твой сарказм неуместен!
— Конечно, мама, — согласилась я, — прости, пожалуйста.
— Забудь о своем поклоннике. Я ничего не хочу об этом слушать. Ты выйдешь замуж за того, кого я тебе выберу или не выйдешь вообще.
— Я всегда это знала, мамочка. Либо все будет так, как ты сказала, либо не будет ничего.
— Когда ты прекратишь дерзить! Ступай к себе и остынь. И советую тебе привыкать к мысли, что Мишель де Тревез будет твоим мужем.
Я отложила вилку и встала.
— Мне жаль, мама, — сказала я, — жаль, что ты не хочешь меня понять. Жаль, что тебя никогда не интересовало мое мнение. И ничье вообще.
С этими словами я развернулась и вышла из столовой. Мне было грустно. Ну почему она такая упрямая? Почему предпочитает испортить дочерям жизнь, чем признать свою неправоту? Было жаль, что мы можем расстаться с ней, так и не договорившись. И более того, в состоянии хронической ссоры.
Прошло два дня, на протяжение которых я все больше нервничала. Разговоры мамы о моем будущем замужестве меня ужасно злили и я все силы положила на то, чтобы реагировать на них должным образом. Не раз и не два мне хотелось сорваться и закричать, но я терпела, стиснув зубы. Никогда не думала, что сдерживаться бывает так сложно.
Но были и другие причины для беспокойства. Во-первых, я опасалась, что де ла Рош, прослышав о наших сложностях, решит решить все по-своему. А из этого ничего хорошего не выйдет. Надеюсь, что папа это понимает и помешает ему так поступить. Но все-таки, кто знает! Эти мужчины, кто поймет, что у них на уме. Иногда мне казалось, что там нечто совершенно противоположное тому, что находится в голове у женщин. Если женщина думает так, то мужчина совершенно наоборот.
К концу второго дня мне было еще хуже, чем накануне. Я из последних сил терпела, выслушивая мамины инсинуации насчет предполагаемого жениха. Она со смаком обсуждала его достоинства, напрочь игнорируя недостатки, словно их не было вовсе.
— Думаю, к концу следующей недели мы уже сможем пригласить его на обед, чтобы уточнить детали, — заявила она с самым что ни на есть радостным видом, — Сюзон, ты могла бы хоть что-нибудь сказать по этому поводу. Ведь это же твой жених, в конце концов.
— Да? — спросила я непередаваемым тоном.
— Не скрипи зубами, — посоветовала она, — пора уже привыкнуть к мысли, что ты выйдешь за него замуж.
— Ничего говорить не буду. Ты прекрасно знаешь мое мнение.
— Это все глупости, Сюзон. Тебе уже почти восемнадцать. Я в твоем возрасте была куда серьезнее.
— Хорошо, — процедила я сквозь зубы, — хочешь знать мое мнение по этому поводу? В самом деле?
Мама кивнула головой с таким видом, словно приготовилась выслушать самые изысканные комплименты в адрес Мишеля де Тревеза.
Не знаю, должно быть я была ужасно несправедлива к этому человеку. Я его совсем не знала и рассуждать о таких вещах было не слишком хорошо. Но в этом была виновата мама.
— Так вот, мамочка, более гнусного, мерзкого и отвратительного типа я еще не встречала. Одна мысль о том, что я могу стать его женой, вызывает во мне тошноту. Вот так. Ты это хотела услышать?
— Сюзон, прекрати, — отозвалась мама.
Ничего другого она сказать разумеется не могла. Я встала, стараясь двигаться как можно медленнее, потому что подозревала, что если не буду этого делать, то разнесу столовую до основания.
Поэтому, я медленно вышла за дверь, ничего больше не сказав примолкшей родительнице. Отец, сидевший тут же, тоже молчал, должно быть как всегда не желая вмешиваться.
В своей комнате я села на подоконник, прислонившись лбом к холодному стеклу. Нужно остыть, нужно прийти в себя. Ничего хорошего еще не выходило, когда я злилась. Хотя, почему не выходило? Я становилась смелее настолько, что меня называли безрассудно смелой. Надо же, меня безрассудно смелой! Я всегда считала себя редкостной трусихой.
В дверь постучали. Я повернула голову, прислушиваясь. Надеюсь, это не мама, пришедшая учить меня уму-разуму. Не стоит. Потому что ей я не открою. Наверное, я недаром ее дочь. В упрямстве я могла бы с ней поспорить.
— Кто там? — спросила я.
— Это я, Сюзон, — отозвался посетитель голосом отца.
Я соскочила с подоконника и направилась к двери.
Он вошел вовнутрь, окинул комнату взглядом и поплотнее прикрыл за собой дверь. Подумав еще секунду, запер ее на ключ.
— Опять вы с мамой поругались, — заметил он вполголоса, — она очень расстроена.
— Неужели? — фыркнула я, — чем же? Наверное тем, что я никак не могу согласиться с ее мнением, как единственно верным.
— Ты очень на нее похожа, Сюзон, — сказал папа, садясь на стул, — не внешне, а по характеру. Не могу сказать, кто из вас упрямее. Но достаточно об этом. Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать черты твоего характера. Я виделся с де ла Рошем, Сюзон.
— Уже? Ну и как?
— Мы откровенно поговорили и пришли к одному выводу. Медлить нельзя. С Каро мне не сладить, я даже спорить с ней не буду. Есть, конечно, и другие препятствия. Оказывается, он был женат и его жена недавно умерла. Представляю, какой скандал закатила бы Каро, узнав об этом. Другое дело, что есть правила приличия, не позволяющие мужчине жениться в другой раз, не подождав некоторое время. Есть определенные сроки для этого. Но я всегда считал, что правила приличия должны помогать людям поступать правильно, а не мешать. Так что, собирай вещи. Сегодня вечером, когда мама уснет, мы уедем. Полагаю, моего согласия хватит за глаза.
— О-о! — протянула я, хлопнув в ладоши, — папа, как здорово! Неужели, я больше не буду выслушивать мамины поучения? Сегодня мне хотелось разбить огромное блюдо.
— Да, я заметил, что ты сдерживаешься изо всех сил, — хмыкнул он.
— А куда мы поедем?
— Жан-Поль договорится с местным падре, он вас и обвенчает.
— О-о, — снова сказала я.
— Не мешкай, Сюзон, начинай собираться. Время позднее. Нужно успеть.
— Да, конечно, — я метнулась к двери, — сейчас позову Анну.
— Нет, Сюзон, — остановил он меня, — ни к чему привлекать слуг к этому делу. Анна служит у нас слишком долго и очень привязана к Каро. Ей может не понравиться то, что мы задумали. Справляйся сама. Не думаю, что это так трудно. И еще, Сюзон, — шагнув к выходу, папа обернулся, — запри дверь, хорошо? На всякий случай.