— Изумительно! — сказал Гидеон, не отрывая от них жаркого, изголодавшегося взгляда. — Но можно сделать еще лучше.
Он наклонился и заскользил языком по одному из сосков, а затем и вовсе накрыл его губами. Серена вскрикнула и выгнулась дугой Она не могла дышать, ее тело таяло. Таял весь окружающий мир.
Гидеон принялся ласкать губами другую ее грудь, продолжая теребить пальцами сосок.
Наконец он отстранился от Серены и сделал шаг назад. Тяжело дыша, он затуманенными от желания глазами окинул ее взглядом.
— Вот какими я хотел их видеть — напряженными, блестящими, моими.
Он привлек ее к себе и заставил тереться сосками о его грудь. Прикосновение жестких волосков возбудило Серену еще больше.
— Я больше не могу… — прошептала она, чувствуя, как собственное тело перестает слушаться ее. — Гидеон…
— Я и сам не могу, — дрожащим от возбуждения голосом откликнулся он. — Я хотел, чтобы это происходило медленно, но…
Он одним резким движением сдернул с нее тунику. После этого он расстегнул пояс ее широких брюк, и нежный шелк, возбуждающе скользя по коже, медленно упал на траву. Гидеон при виде обнаженной Серены удовлетворенно прищелкнул языком:
— Ого, я вижу, что ты готова. На ней не было трусиков.
— Этот наряд — твоя идея. И я так торопилась, что…
Она почувствовала прикосновение его горячих губ и обессиленно умолкла. Легкий ночной ветерок ласкал обнаженные груди, помогая Гидеону еще сильнее возбудить ее.
Он покрыл поцелуями упругий плоский живот, пробежал пальцами по курчавому треугольнику волос.
— Боже, какая ты красивая! Я хотел бы сначала поиграть с тобой, но… — Губы Гидеона скользнули по самому сокровенному месту ее тела. Серена громко вскрикнула и подалась вперед. — Но теперь слишком поздно. Не могу больше ждать…
Серена переступила лежащие на траве брюки и сбросила босоножки. Затем она опустилась на плед и стала смотреть, как раздевается Гидеон, ничуть не стесняясь собственной наготы. Ей казалось, что она уже тысячи раз сидела вот так же и наблюдала за ним, восхищаясь его красотой. Стройный и в то же время могучий, с широкими плечами, говорящими о его недюжинной силе, Гидеон был необычайно хорош. Его ягодицы были упругими и крепкими, а очертания бедер вызывали в памяти работы античных скульпторов. Серена рассеянно подумала, что когда-нибудь обязательно нарисует его. Но, разумеется, не сейчас. Сейчас ей хотелось лишь одного: прикоснуться к нему, пробежаться пальцами по этим перекатывающимся мускулам и еще — ощутить его внутри себя.
В следующее мгновение Гидеон оказался рядом с ней. Он откинул с лица шелковистые волосы, а затем бережно уложил на спину.
— В следующий раз мы не будем торопиться, — низким голосом проговорил он, — обещаю тебе, любимая. Но сейчас меня будто поджаривают на костре…
— Меня тоже.
Серена раздвинула ноги, и он тут же оказался между ними. После этого она видела над собой только его лицо — красивое и чувственное. Она почувствовала скопившуюся в ее лоне горячую влагу желания, а потом их губы сомкнулись. Только по этой причине из горла Серены не смог вырваться громкий крик, родившийся в тот момент, когда он глубоко вошел в нее.
— Наконец-то, — пробормотал он, — ты моя! Серене казалось, что он заполнил все ее тело без остатка. Ей хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно, и она сомкнула руки вокруг широких плеч, удерживая его.
— Подожди. Не двигайся. Мне так… Несколько секунд он оставался неподвижен, но затем не выдержал:
— Я так не могу, милая. Я должен двигаться.
— Хорошо. Просто…
Серена умолкла, поскольку Гидеон начал совершать ритмичные движения, и она снова задохнулась от накатившей на нее волны невыносимого жара. Ее спина выгнулась. Ей хотелось получить как можно больше, и она неосознанно помогала своему партнеру.
— Гидеон…
— Я знаю, — тяжело дыша сказал он, — но я не могу остановиться. Слишком долго мне пришлось ждать. — Он закрыл глаза. — Мне хочется остаться в тебе навсегда.
После этого Гидеон начал двигать бедрами во все нарастающем темпе. Казалось, их взаимное возбуждение крутой спиралью взметнулось в самое небо, а затем рассыпалось фейерверком ослепительных огней.
Гидеон в изнеможении прильнул к ней.
— Неужели это не сон? — Он поднял голову и посмотрел на Серену сверху вниз. — Моя. Теперь ты моя. Ведь я же говорил тебе, что мы принадлежим друг другу. — Сказав это, он запечатлел на ее щеке поцелуй, полный благодарности, и продолжал: — Неужели ты сама не чувствуешь этого, милая? Почему ты не хочешь признать, что я был прав все это время и что мы родились для того, чтобы счастливо жить друг с другом.
Серена дышала так же учащенно, как и он, а ее сердце продолжало свой безумный бег. И все же она не смогла удержаться от смеха.
— Гидеон, ты неисправим! Ты играешь нечестно, пользуясь моим беспомощным положением.
Его глаза блеснули.
— Ты ощущаешь себя беспомощной? Интересно, почему? Ах, конечно же, неприступная крепость взята штурмом! — Он приподнялся на локтях и накрыл ладонями ее груди. — И некоторые наружные гарнизоны сдались. Но я все же не понимаю, что может заставить тебя ощущать собственную беспомощность. — Его руки уже не просто мягко поглаживали ее груди, а настойчиво, даже требовательно мяли их. — Интересно, смогу ли я заставить тебя вновь пережить те же ощущения?
Губы Гидеона опять сомкнулись на ее груди, его зубы нежно прикусили сосок, и Серена судорожно втянула в себя воздух.
— Гидеон… Постой… Так скоро?
— Меня это тоже удивляет, милая, но мне кажется, я настолько изголодался, что никогда не сумею насытиться тобой.
Ритмичные движения его бедер возобновились, а Серена подумала, что она, пожалуй, тоже никогда не сумеет вдоволь насытиться Гидеоном.
Прикосновение его губ к ее щеке было таким же мягким, как солнечное тепло. Странно, но Серена, даже находясь в полусне, сразу же ощутила его ласку и повернула голову навстречу его губам. Можно было подумать, что она ощущала эти ласковые прикосновения не на протяжении нескольких последних часов, а тысячи раз до этого. Она узнала бы их даже в том случае, если бы была глуха и слепа.
— Открой глаза, милая.
Серена подняла тяжелые веки и увидела склонившееся над ней лицо Гидеона. В глазах его светилась нежность. Она с трудом протянула руку и погладила морщинки возле его глаз.
— Уже утро?
— Нет. — Гидеон повернул голову, поймал губами кончики ее пальцев и, прежде чем отпустить, подержал их несколько секунд во рту. — Еще не утро, но я уже скучаю. Я хочу, чтобы ты хотя бы ненадолго удостоила меня своим вниманием.
Серена засмеялась и обвила руками его обнаженные плечи.
— Я даже сосчитать не могу, сколько раз за эту ночь я удостаивала тебя своим вниманием. Но я, как всегда, готова подчиниться.
Сказав это, она лизнула впадину в его ключице. На вкус кожа Гидеона оказалась чуть солоноватой.
— Не такой уж я сатир, каким ты меня себе представляешь, нимфоманка ты эдакая, — со смехом ответил Гидеон и откинулся назад, увлекая ее за собой. Затем он покровительственным жестом положил ее голову себе на плечо. — Ты до сих пор не поняла, что я — страшно чувствительный парень. И между прочим, помимо физических, у меня существуют еще и духовные потребности.
— Вот этого я как раз и не заметила, — насмешливо ответила Серена, лениво перебирая пальцами курчавые завитки волос на его груди. Эти волосы были выжжены солнцем — так же, как и упрямый вихор на его голове. — Согласись, если этой ночью ты что-либо и демонстрировал, то уж никак не свою тонкую душевную конституцию. С моей стороны было вполне естественно предположить, что ты снова хочешь того же самого. — Серена приподнялась на локте и посмотрела на Гидеона сверху вниз, а ее волосы шелковым покровом упали на его грудь. — Так или иначе, обуздай ненадолго свою чувствительную душу. Я жду, затаив дыхание.