— Здравствуй! — радостно приветствует она, не глядя на меня. Ее внимание полностью приковано к подносу с едой.
Я крепче обнимаю себя за колени. Она ставит поднос на небольшой прикроватный столик и впервые бросает на меня короткий взгляд.
— Я принесла тебе обед. Ты голодна?
Обед? А что случилось с завтраком?
Не дождавшись моего ответа, она улыбается и поднимает крышку с одной из тарелок, словно это сможет меня соблазнить.
— Сегодня у нас спагетти. Ты же любишь спагетти!
Сегодня? Сколько же дней я здесь пробыла? Хочется спросить, но мой язык онемел от страха.
— Ты напугана. Все нормально. Здесь тебе ничего не грозит.
Забавно, но мне так не кажется.
Она подает мне бумажный стаканчик. Я смотрю на него.
— Ты должна выпить лекарство, — говорит сиделка, подергав стаканчиком. Судя по звуку, там куда больше одной таблетки. Меня хотят накачать.
— Для чего они? — Я вздрагиваю от звука своего голоса. Хриплый. Либо я давно не говорила, либо много кричала.
Женщина вновь улыбается.
— Как всегда, глупышка, — она хмурится, внезапно посерьезнев. — Мы знаем, что бывает, когда ты не пьешь лекарства, Сэмми. Ты же не хочешь, чтобы это повторилось снова?
Сэмми!
Мне хочется заплакать от радости, что у меня есть имя. Я тянусь за стаканчиком. Не знаю, что это значит, но я действительно не хочу, чтобы это повторилось снова. Наверное, благодаря этому я и оказалась здесь.
— Где я? — внутри стаканчика лежат три таблетки: белая, синяя и коричневая.
Она наклоняет голову вбок и подает мне воды.
— В госпитале Святого Варфоломея. Разве ты не помнишь?
Я пялюсь на нее. А должна?
Если спрошу, она может решить, что я сумасшедшая. Хотя, судя по всему, я и так не в своем уме. Не хочу ухудшать ситуацию, но…
Она вздыхает.
— Дитя мое, я делаю все возможное, чтобы тебе стало лучше. Но в этот раз ты тоже должна постараться. Мы не можем допустить еще одного инцидента.
Я проблемный ребенок. Наверное, поэтому меня здесь и заперли.
Наклоняю стаканчик и вываливаю таблетки на язык. Сиделка снова вручает мне воду. Меня мучает жажда.
— Поешь, — говорит она, хлопнув в ладоши. Я подвигаю к себе поднос. Умираю с голоду. — Хочешь посмотреть телевизор?
Я киваю. Она действительно милая. И я хочу посмотреть телевизор. Женщина достает пульт из кармана и щелкает, наведя его на экран. По какому-то каналу идет шоу о семье. Люди сидят за столом и ужинают. Где моя семья?
На меня снова накатывает дрема.
6. Сайлас
Удивительно, сколько всего можно узнать, когда держишь рот на замке.
Аврил и Брайан брат с сестрой. Она замужем, но мне все равно как-то удалось уговорить ее на тайные встречи, что неожиданно. Но, судя по всему, мы недолго пробыли вместе. Еще более странно, что я ходил к ней за утешением, узнав о Чарли и Брайане.
Основываясь на том, что я узнал о Сайласе — о себе, — не похоже, чтобы он хотел быть с кем-то еще, кроме Чарли.
Может, это была месть? Или я использовал Аврил, чтобы добыть информацию?
Следующие десять минут я обдумываю новые факты и обхожу кампус в поисках спортзала. Все выглядит одинаково: лица, здания, глупые мотивационные плакаты. Наконец я сдаюсь и прячусь в пустом кабинете. Сажусь за стол у дальней стенки и открываю рюкзак со своим прошлым. Достаю дневники и пару писем, сортируя их по дате. Большинство содержат переписку между мной и Чарли, но есть и парочка от ее отца, отправленных из тюрьмы. От этого немного грустно. Остальные прислали неизвестные мне люди — предположительно, ее друзья. Послания раздражают своей пустой болтовней и неграмотностью. Я взбешенно откладываю их в сторонку. Что-то мне подсказывает, что происходящее с нами не имеет никакого отношения к кому-либо другому.
Хватаю одно из писем отца Чарли и читаю:
Здравствуй, Бусинка!
Помнишь, почему я так тебя прозвал? Ты была такой крошечной, когда родилась! Я никогда прежде не держал в руках ребенка. Помню, как сказал твоей маме: «Она такая маленькая, прямо как бусинка!»
Я скучаю, малышка. Знаю, тебе тяжело. Будь сильной ради сестры и мамы. Они не такие, как мы, им понадобится твоя помощь, пока они будут справляться с горем. Пока я не вернусь домой. Поверь, я работаю изо всех сил, чтобы вернуться к вам. Сейчас я много читаю, даже ту литературу, которую ты мне посоветовала. Помнишь книгу с яблоком на обложке? Вау! Этот Эдвард такой… как ты там сказала… мечтательный?