Пациентка была переведена в пульмонологию. С ней все в порядке. За выходки сына она дико извинялась. Хотя видно, что реально она с ним поделать ничего не может. Он же ходит там как петух и обещает всех засудить. Пульмонологи, правда, особо не обращают на него внимания: к жалобам и претензиям они уже давно привыкли.
Почти курьезный случай. Женщина, лет 50. Погибает от рака матки. Нарушение сознания, низкое давление (вводим препараты его повышающие), питание через зонд. Приходят дочь, сын и сестра. Пускаю попрощаться. Все в порядке, но потом они просят пропустить священника. Не вопрос! Священников мы пропускаем всегда. Батюшка пришел, свершил какой-то обряд (я в этом не сильна), все довольны.
На следующий день вся троица приходит снова и снова просит пропустить священника. Пропускаем. Но на следующий день все повторяется. И мы начинаем подозревать, что батюшка будет ходить к нам как на работу, пока жива его подопечная. И вдруг семья… забирает умирающую домой. Сначала честно тренируются под руководством наших медсестер в уходе за катетерами, кормлении через зонд, профилактике пролежней и т. д., потом вызывают частную Скорую, пишут все расписки и везут ее домой. Мы предупреждаем, что после отключения повышающих давление препаратов смерть может наступить очень быстро. Они кивают. И все. Она умерла дома, в кругу семьи.
Дедушка, легкие перерастянуты эмфиземой и частично состоят из булл (пузыри из легочной ткани, в которых не происходит никакого газообмена). Эти буллы регулярно рвутся и легкие схлопываются, приходится дренировать и расправлять их заново. Малейшая инфекция, увеличение количества мокроты – и вот дедушка у нас в отделении, дышит кислородом, всякими ингаляторами и задыхается от малейшей попытки пошевелиться. Вывести его из этого состояния очень сложно. И тут к нему приходит бабушка. Сидит с ним, разговаривает. После ее ухода – чудеса! – насыщение крови дедушки кислородом подскакивает почти до нормальных цифр. Держится пару часов, а потом опять падает. Назавтра бабушка приходит снова. И дедушке снова лучше. В общем, еще пару дней применялось лекарство «бабушка 30 минут 1 раз в день», а потом мы перевели дедушку в отделение, в палату с кислородом. И снова чудеса. На следующий день я встречаю дедушку, прогуливающегося под ручку с бабушкой по территории больницы. Без кислорода. Бабушка жутко горда, а дедушка просто счастлив. И оба улыбаются мне до ушей.
Молодой человек, около 30 лет, поступил с тяжелейшей двусторонней пневмонией. Не грипп, просто бактериальная, но он с ней походил под холодным осенним дождем, потом несколько дней валялся дома, естественно, без всяких антибиотиков.
В общем, ИВЛ, борьба за то, чтобы кислород хоть как-то проникал в кровь, медикаментозный сон, релаксанты, вот это все. Наконец стало немножко получше. Накладываем трахеостому, будим. Он проснулся, в ясном сознании, что уже неплохо. Но самостоятельное дыхание не восстанавливается, а сам он какой-то пассивный и ничего не хочет. Приходит жена – вылитая Джульетта. Мы сажаем ее рядом с пациентом, она сидит и смотрит не него. И так каждый день. Похоже, она даже ничего не говорит. Мы их называем «Ромео и Джульетта».
Он начал поправляться. Потихоньку, но он начал самостоятельно тренироваться дышать – сам отсоединялся от ИВЛ и присоединялся, когда уставал. Начал садиться, попросил книжку и увлеченно ее читал. Появился блеск в глазах. Наконец убрали трахеостомическую трубку. Как-то ночью он пожаловался, что его мучают кошмары и он не может из-за них заснуть. Это, кстати, вполне частая вещь после перенесенной гипоксии. Сначала он просто был парализован кошмарами, и только жена сумела его как-то растормошить и заставить двигаться к выздоровлению. Психиатр назначил таблетки от кошмаров, и все пошло еще быстрее.
Вскоре его перевели в отделение, а потом выписали.
А иногда родственнику действительно необходимо банально увидеть, что его близкий жив. До истерики.
Студент. Готовил какую-то работу. Записывал на флэшку, а колпачок (около 5 см) держал во рту. Вдохнул. При поступлении колпачок в гортани, аккурат под голосовыми связками, позже сместился в трахею. ЛОРы доставали его из трахеостомы, с трудностями, по частям. В итоге – воздух в плевральных полостях и в средостении. На ИВЛ, на повестке дня пневмония и прочие гнойные дела.
Я к нему провела маму, как только его отключили от ИВЛ. Говорить мальчик не мог из-за трахеостомы, но объяснялся жестами и писал на бумаге. Мама стояла и рыдала, а мальчик мужественно это терпел. Будет знать, как тащить в рот всякую пакость!