Играя с ожерельем, висящим на шее, я отвечаю дрожащим голосом:
— Миха, я не уверена, что это хорошая идея, — мой приглушенный тон все больше похож на шепот, от каждой убийственно горячей слезы, которая стекает по моим щекам. Каждая сбегающая слезинка похожа на кипучую лаву, что плавит мою решительность.
Тон Михи взлетает от его собственных рыданий:
— Эльза, мне нужно поговорить с тобой. Есть вещи, о которых ты не знаешь, и мне нужно рассказать тебе прежде, чем ты узнаешь об этом от кого-то другого.
Я слышу беспокойство в его голосе. Я уверена, что он и понятия не имел, когда проснулся сегодня, даже не представлял себе, что будет беседовать со мной, точно также как и я понятия не имела, что когда-нибудь смогу поговорить с ним снова. Но мы можем. Пять лет спустя.
Держа телефон у своего уха, я изо всех сил пытаюсь найти подходящие слова. Закусывая нижнюю губу, я замолкаю. Одна часть меня, просто жаждет повесить трубку, чтобы вычеркнуть его из своей жизни. Но другая часть отчаянно пытается удержать в руках телефонную трубку, чтобы и дальше слушать его голос.
Я не могу себе этого позволить.
— Нет ничего, что тебе нужно сказать, поэтому, пожалуйста, больше не звони мне, Миха. Ты ничего не знаешь, поэтому прошу, забудь, — робко говорю я, когда громкий всхлип вырывается у меня из горла. Я обнимаю себя руками, словно готова развалиться на части и раскачиваюсь вперед и назад на стуле. Я едва слышу Ника, который из-за плеча настаивает, чтобы я повесила трубку.
Миха продолжает, отказываясь слушать:
— Нет, Эл, ты должна выслушать меня. Ради Бога, пожалуйста, выслушай меня, — его голос становится приглушенным, будто он прикрывает рукой телефон. — Иисус Христос, как, черт возьми, это произошло?
Он с кем-то разговаривает, но я не имею представления с кем. А потом я слышу другой мужской голос, и прихожу к выводу, что это Мэтт. Конечно. Блин.
Слушая их разговор, я вижу, как Ник расхаживает по приемной, подходит к моему столу, а затем постукивает пальцами по столешнице.
Он не просто рассержен, он кипит он злости.
— Повесь трубку, Эл, нет нужды разговаривать с ним. Не позволяй ему снова причинить тебе боль, — Ник говорит тоном под стать выражению своего лица. Холодный, громкий, уверенный и злой.
Я с ним не согласна.
— Нет, больше он не может причинить мне боль.
А потом я понимаю, что он, должно быть, неправильно истолковал мой намек, потому что парень начинает на меня кричать:
— Довольно, Эльза, скажи ему, что хватит! Ты покончила с ним раз и навсегда.
У меня отвисает челюсть. Я удивлена его гневу и тому факту, что он кричит на меня на моем рабочем месте. Убирая телефон от лица, я пытаюсь утихомирить Ника при помощи рук.
— Я не позволю ему снова причинить мне боль, позволь мне разобраться с этим, Ник.
Клянусь, что взгляд, который я посылаю ему, должен предупредить его о том, как все сложно. Черт возьми, естественно, что я шокирована, но мне не нужно, чтобы он давал волю эмоциям. Я не глупа, просто поражена, возможно, удивлена, но у меня все в порядке с головой.
В этот момент я понимаю, что единственная глупая вещь, которую я сделала – это поделилась с Ником тем, что было между мной и Михой в прошлом. Он знает слишком много, достаточно, чтобы причинить мне боль теми фактами, которые ему известны о нас с моим первым парнем. Ник знает все мои секреты. Если бы он когда-нибудь встретился с Михой, то я уверена, что он рассказал бы ему тот секрет, который бы его уничтожил. Основная задача Ника состоит в том, чтобы причинить Михе боль, но сделав это, он уничтожит меня. Я не могу позволить этому случиться. Будто весь мой мир постепенно разваливается на части. Зная, что власть приходит со знанием тайны, черт, я буду защищать ее всеми способами, которыми могу. Я никому не позволю использовать этот секрет, чтобы ранить кого-нибудь из нас. Я буду отстаивать его как львица, защищающая своего детеныша. Как мать, заступающаяся за свое дитя.
— Кто это? Это Ник? — спрашивает Миха с самой натуральной злобой.
Отодвигая телефон от лица, я смотрю на него с изумлением. Откуда, черт возьми, он знает о Нике? Стоп, я только что произнесла его имя вслух. Вот блин, у меня нервы ни к черту. Я не могу думать ясно. А о чем я должна думать? Сегодня объявилось мое прошлое и медленно ослабляет меня. Не знаю, насколько меня еще хватит, потому что, когда твое сердце разбито, а твоя душа разорвана в клочья, ничего не остается. Не важно, насколько ты сильный человек, есть так много всего, что можно потерять, прежде чем от тебя останется пустая оболочка.
Миха отчаянно пытается убедить меня выслушать его:
— Встреться со мной, по крайней мере, один раз. Пожалуйста, дай мне шанс объяснить все прежде, чем это превратится в огромную неразбериху. Умоляю тебя, Эльза, — голос Михи подрывает последнюю толику моей решительности. Все эти годы он преследовал меня во снах, а теперь звонит по телефону и умоляет о встрече. Как я до этого докатилась?
Мне нужно покончить с этим.
— Нет, просто, пожалуйста, оставь меня в покое. Живи своей жизнью, ведь я пытаюсь сделать тоже самое со своей.
Сейчас не время и не место для этого разговора. Либо я сейчас его закончу, либо упаду в обморок, а Ник разобьет телефон, или, еще лучше, доктор Дэвис выйдет в приемную из-за странного шума. Любой из них выглядит дерьмово, лучше всего положить трубку.
Полная решимости, я использую приглушенный, контролируемый тон:
— Мне нужно идти, сейчас не время и не место. Я на работе. Прощай!
Опуская телефон, я слышу его голос из трубки:
— Эльза, пожалуйста, не вешай трубку.
Упс… слишком поздно!
Мы с Ником возвращаемся ко мне. Я слишком взвинчена, чтобы есть или находиться в любом общественном месте. Проще сказать, что я действительно не в себе, и это недалеко от истины, ведь я разбита. Я понятия не имею, на что намекал Миха, когда сказал что ему нужно кое о чем поговорить. Я обо всем забыла, но Ник по-прежнему в ярости. Его непрекращающееся хождение взад и вперед по периметру моей гостиной, не помогает мне успокоиться или укрепить решимость.
— Ник, ради Бога, сядь, — я учащенно дышу сидя на диване с трясущимися руками, которые лежат на коленях. Опускаю голову и пытаюсь успокоить свое рваное дыхание. Я не шучу, когда говорю, что поведение Ника мне нисколько не помогает.
— Что, черт возьми, это за игра, Эльза? Почему он решил позвонить тебе? И что, черт подери, он имел в виду, говоря, что ему нужно поговорить с тобой о какой-то огромной возможной неразберихе? — Ник так расстроен, что готов пробить стену кулаком.
Я в изумлении смотрю на него, как бы спрашивая: "откуда мне знать?" Господи, пять лет прошло.
— Я рассказала тебе все, что знаю. Сегодня в клинике был Мэтт, скорее всего так Миха и узнал, как можно со мной связаться. Про остальное, я, так же как и ты, не имею понятия, — так, мне нужно выпить. — Это не имеет значения, не о чем говорить. Он бросил меня, конец истории. Как говориться, я знаю, что это не так, так же как и ты, но он никогда не узнает ничего об этом, верно? — мне нужно, чтобы он поклялся, что будет держать язык за зубами, если когда-либо у него появится шанс встретиться с Михой лично.
Ник раздраженно вздыхает, садится рядом со мной и притягивает меня в свои объятия.
— Прости, Эл, тебе нелегко. Я просто не хочу, чтобы тебе причинили боль снова. И особенно, чтобы это сделал он.
Он потирает мои руки своими.
Я не могу с ним согласиться.
— Да, в таком случае, скажи моему сердцу передать об этом мозгу, хорошо?
Это не совсем правда. Моя голова на миллионы световых лет опережает мое больное сердце. В объятиях сильных рук, я расслабляюсь, позволяя своему телу осесть. Теперь шлюзы открыты, и маловероятно, что они будут закрыты в ближайшее время.
Вздох срывается с губ Ника:
— Интересно, что он хотел сказать тебе, — говорит парень практически без всяких эмоций. — Он был не у дел так долго. Весьма неожиданно, что он загорелся желанием поговорить, — могу сказать, что он напряжен, потому как руками он медленно сжимает мое тело. — Ну, и черт с ним.