Наверное, никогда в своей жизни я не верил так сильно. И, казалось, Бог услышал мои беззвучные молитвы. Тварь, как черная тень смерти, витающая вокруг нас, никак не могла приблизиться, натыкаясь на святое распятие, надежно преграждающее ей дорогу. Монстр изворачивался, пытаясь зайти со спины, но каждый раз встречал на своем пути крест в протянутой человеческой руке. И там, где крест касался его кожи, она дымилась и разрывалась, распадалась прямо на глазах, обнажая зеленоватое мясо. Но я заметил и другое, раны его зарубцовывались с необыкновенной быстротой, срастаясь прямо на глазах и не оставляя шрамов.
Его ноги заканчивались обыкновенными человеческими ступнями с характерными острыми когтями. В отличие от когтей на руках, они были загнутыми. Над впалым животом торчали выпуклые ребра.
– Умри, проклятый вампир! – вскричал Дьюла, дочитав мотиву. – Аминь!
Со словом «аминь», он ударил подлетевшего вампира крестом по лбу. Тот, захлопав крыльями и потеряв равновесие, неожиданно завалился набок и упал на траву. Крылья били по земле, но взлететь он не мог. Забыв о страхе, который он внушал, мы накинулись на дьявольскую тварь, нараспев читая молитвы и с размаху припечатывая его нательными крестами. В то время нательные кресты были намного больше нынешних, они были так тяжелы, что иногда натирали шею. Мы лупили тварь крестами, читая молитвы, все, какие знали. Чудовище пронзительно визжало, изворачивалось, пытаясь скинуть нас с себя. И все-таки силы ему изменили. Вампир уже весь был изъязвлен нашими крестами, его тело, покрытое не успевавшими заживать глубокими ранами, дымилось. Он выл не переставая. В конце концов, ему все-таки удалось ударить Дьюлу в скулу. Тот подлетел от удара и упал без чувств в двух шагах. Но вампир не собирался продолжать бой. Шатаясь, чудовище поднялось на ноги и побежало прочь, взмахивая крыльями. В пылу сражения я преследовал его, продолжая наносить удары крестом, испытывая совершенно нехристианское удовольствие, слыша полный боли визг твари, когда распятие касалось ее плоти. Однако он взмахнул крыльями и тяжело поднялся в воздух, набрав высоту. Почти мгновенно он исчез в темноте. Я еще некоторое время слышал, как ломаются ветки деревьев, на которые он натыкался, но потом и этот звук затих вдали. Я искренне надеялся, что раны его были настолько тяжелыми, что он не успел укрыться в своем дневном убежище и погиб при солнечном свете.
Я вернулся назад и привел в чувство Дьюлу.
– Вампир? – спросил я, как только вновь обрел способность говорить. – Это был вампир?
– А ты думал – Ангел Господень? – недобро переспросил Дьюла. – Надо идти, – добавил он, глядя на изжеванную руку, – иначе можно истечь кровью.
Только тут я заметил, что моя одежда тоже намокла от крови, которая непрестанно лилась из раны на шее. Мы с трудом вылезли из оврага, цепляясь за корни деревьев. Это осложнялось еще тем, что мне пришлось тащить оба мешка с водой и тяжелую палицу. Дьюла мог действовать только левой рукой, а правая висела как плеть. Кое-как мы добрели до стоянки. И только тогда меня охватила такая сильная дрожь, что я повалился наземь.
Дьюла слабым голосом рассказал, что мы выдержали схватку с волками, которые «как видно, с ума сошли от голода». Среди купцов нашелся один, знающий лекарское дело. Он промыл и перевязал наши раны, сокрушенно покачивая головой. По крайней мере, ему удалось остановить кровь, залив раны каким-то снадобьем, которое нашлось в его поклаже. Потом он развел в воде несколько капель другого средства и дал нам выпить. Это уняло боль, и меня начало клонить в сон. Я дотащился до телеги и уснул, да так крепко, что проснулся лишь в полдень следующего дня, с удивлением обнаружив, что мы находимся уже далеко от того места, где все произошло. Да полно, было ли это на самом деле? Впрочем, повязка на шее не дала мне усомниться в реальности вчерашних событий.