– Они начали пить кровь людей? – кажется, Джаспера это ни капли бы не удивило.
– Нет, конечно же, нет. Это было табу, самый сильный запрет в их жизни. И хотя, пока они были вдали от мужей, их одолевала жажда, но они успешно с ней справлялись. Вы же ведь тоже как-то справлялись с ней до появления Дани, верно? Конечно, не все хотели испытывать муки жажды взамен на свободу передвижения. Часть женщин вообще не видели в этом какой-то необходимости, им было комфортно рядом с мужьями, а те никогда не отказывались сопроводить своих жён к родным. Однако, некоторым всё же хотелось какого-то личного пространства – ведь все люди разные. Но человеческую кровь никто из них не решался даже попробовать. Дело не в этом.
– Тогда в чем?
– В очередной цепочке случайностей. Одна из женщин-вампиров решила навестить своих близких, впервые с момента обращения. Она была обращена всего пару десятилетий назад, поэтому у неё был реальный шанс застать в живых всех своих родных. И надо же было такому случиться, что именно накануне этого дня её брата на охоте покалечил вепрь. Смертельно покалечил, среди прочего – распоров ему клыками живот. И в момент появления сестры, он умирал в страшных муках. Это был её любимый младший брат, которого она когда-то нянчила. И она должна была наблюдать его страшную, мучительную, нелепую смерть! По рассказам мужа она знала, что первый вампир при обращении был исцелён примерно от такой же раны. А ещё она знала, что тоже ядовита – это выяснилось, когда кто-то из вампиров недопил какую-то зверюшку, и та тоже обратилась. И тогда она решилась на то, что вампирам было строжайше запрещено – она решила сама обратить своего брата!
Она унесла его в лес, подальше от людей, чтобы своими криками он не привлекал к себе внимания. Там, в лесу, она его и обратила. А когда он переродился, она совершила ещё один роковой поступок. Боясь сознаться в содеянном мужу, который, скорее всего, пожалел бы брата своей любимой жены и взял бы его под опеку, она велела брату бежать как можно дальше. И как ни дик и необуздан был тот новорожденный вампир, остатки самосохранения заставили его бежать, бежать, куда глаза глядят. И, будучи далеко, лишённый сдерживающего влияния гаргулий, он в полной мере проявил свой вампирский характер. Подгоняемый жаждой, он начал убивать людей.
Это сейчас, в двадцать первом веке, начни вампир открыто убивать – пошли бы слухи, новость мгновенно облетела бы весь свет и стала известна всем и каждому. Но в то время о событиях, случившихся даже в соседнем городе, гаргульи могли узнать только через несколько месяцев. А если он делал это скрытно, убивал одиноких путников и прятал в лесу их тела? В общем, гаргульи весьма не скоро обо всём узнали.
Дальше пойдут предположения того, как развивались события, точных данных нет. Скорее всего, через какое-то время этот вампир-отщепенец затосковал в одиночестве и создал компанию себе подобных. Те тоже наделали себе кто армию, кто гарем, и пошло-поехало. Когда это превратилось в стихийное бедствие, и человечество, бесконтрольно уничтожаемое, было на грани исчезновения, в дело вступили гаргульи. Понимая, что само по себе всё это начаться не могло, они провели дознание и нашли виновного. Точнее – виновную.
– Сильно ей досталось? – снова встрял Эммет.
– Нет. Гаргульи были хоть и строгие, но справедливые, и понимали, что намерения у неё были благими, продиктованными любовью к брату. Да и кто на её месте не поступил бы так же? К тому же, она и сама давно раскаялась и мучилась виной за то, что натворила. Конечно, ей вменили в вину то, что она скрыла всё от мужа, позволив вампирам настолько бесконтрольно размножаться, что промедли гаргульи ещё немного – от людей остались бы лишь воспоминания. Особо её не наказывали – чувство вины за содеянное стало для неё и так достаточно суровым наказанием. Но спасать человечество было необходимо. И тогда гаргульи ступили на тропу войны. А так же наложили строжайшее и бескомпромиссное табу на создание новых вампиров. Дальше, вы, по-видимому, знаете.
– Да уж, что было дальше нам очень хорошо известно. Легенды об этом передаются вампирами из уст в уста тысячелетиями, – задумчиво произнёс Карлайл. – Я часто слышал их, когда жил среди Вольтури, а потом рассказывал своей семье. И в этих легендах гаргульи – самый страшный кошмар вампиров.
– Представляю, насколько вы были шокированы, когда обнаружили, кого же вы пригрели в своей семье, – усмехнулся Джейми. Он снял разодранную футболку и остатки обуви, и теперь остался в одних джинсах, словно снова был на поле боя.
– Да уж, шок действительно имел место. Особенно если учесть ситуацию, во время которой произошло её первое обращение, – кивнул Карлайл. – Но это быстро прошло. К тому времени Энжи уже пару месяцев жила у нас, и мы все успели её по-настоящему полюбить. Так что, для нас это было уже не важно. К тому же, в тот момент она нам всем жизнь спасла. Так не все ли равно, что у неё есть крылья или когти, – он явно намеренно процитировал Дэна, – если эти когти и крылья защитили нас от врагов.
– И что же это была за история такая, что Дани обратиться пришлось? Причём, как я понимаю, спонтанно?
– Да уж куда спонтаннее. Она прямо в прыжке обратилась. У меня просто челюсть отпала: только что рядом была наша Кнопка – и вдруг на её месте появилась летучая мышка на стероидах, – захихикал Эммет.
Я улыбнулась, пытаясь представить эту картину со стороны. Да, теперь уже можно улыбаться воспоминаниям, но тогда мне смешно не было. И позже тоже. Ещё не скоро после того момента мне довелось улыбнуться.
– Что же, видимо, теперь моя очередь рассказывать долгую историю, – сказал Карлайл. – Потому что рассказ мой тоже начнётся издалека.
– Ты не проголодалась? – заботливо поинтересовался Эдвард. – Рассказ будет долгий. Может, принести тебе что-нибудь с кухни?
Услышав слова Эдварда, Дэн встал, молча прошёл к журнальному столику, на котором они с Джейми оставили принесённые с собой вещи, про которые я уже и позабыла, взял оттуда пакет и так же молча поставил мне на колени, после чего сел обратно на своё место. Я заглянула в пакет и расплылась в довольной улыбке – он был доверху наполнен шоколадными батончиками.
– Спасибо большое, – пробормотала я, роясь в этом изобилии и набирая полную пригоршню лакомства. Поводив зажатыми в горсти батончиками перед Калленами, я радушно поинтересовалась:
– Кто-нибудь хочет? – и удовлетворённо констатировала. – Никто не хочет! – после чего начала с чистой совестью разворачивать шоколадку.
– Да, семейка тебе досталась прямо-таки идеальная, – покачал головой Джейми.
– Конечно. Никто из нас не претендует на её вкусняшки, – вспомнил когда-то сказанную мною фразу Джаспер.
– Вот уж за что Дани готова была биться до последней капли крови. Чем угодно поделится, последнее отдаст, но попробуй тронуть её батончики – руку откусит!
– Были прецеденты? – живо поинтересовался Эммет. Я застыла с набитым ртом. Неужели?..
– Я образно, – покачал головой Дэн. Мне показалось, или Эммет облегчённо выдохнул. Поскольку он при всём желании физически не смог бы съесть мои конфеты, чего ему бояться-то?
– Зря вы так, – в очередной раз вступился за меня Эдвард. – Конечно, в нашей семье ей не нужно с кем-то делиться едой, но, насколько мне известно, она регулярно подкармливала одного оборотня, в том числе и шоколадными батончиками. Может, она их и очень любит, но спокойно ими делится.
– Оборотня?! – в один голос воскликнули гаргульи.
– Я думала, что это собачка бездомная, – пожала я плечами.
– Ага, собачка. Размером с лошадку, – ухмыльнулся Джаспер.
– У нас здесь неподалёку живёт племя квилетов, некоторые представители которого становятся оборотнями, – объяснил Карлайл. – У нас с ними перемирие, а в данный момент мы даже стали кем-то вроде союзников.
– Это им я звонила там, на поле. Красноглазые могли представлять угрозу и для них тоже. Я решила, что должна их предупредить, чтобы оборотни были настороже и смогли бы защитить своё племя.