И в самый неожиданный момент дверь с громким стуком открылась, впуская в оранжерею разъярённого Питера Гроссмана.
Николас под тяжёлым взглядом таких же как у него голубых глаз быстро вскочил на ноги, отлетая от меня как от прокажённой. Я в испуге так и осталась лежать на полу, лишь прикрыла грудь руками.
- Что вы здесь творите? - проскрежетал Гроссман, - а если бы вас увидела Тереза? Или, что ещё хуже, её отец?
Он переводил взгляд с меня на сына.
- Ладно она, - презрительно скосил глаза банкир в мою сторону, - от их семейства я ничего другого и не жду. Но ты, сын, как ты так можешь поступать? Перед свадьбой? Да ещё и с дочерью моего заклятого врага?
Ник, словно провинившийся щенок, опустил голову вниз, стыдясь смотреть отцу прямо в глаза. Стыдясь меня!
- Как вы смеете так говорить про моё семейство? - взорвалась я, - мы никого из родных как кобыл не продаём!
- Закрой рот, - велел Гроссман-старший, - никогда не зарекайся. Кто знает, как сложится твоя судьба. И под кого тебя положит твой папаша.
Забыв про свой вид, я громким рыком поднялась на ноги, желая ударить эту тварь между ног. Лишь похотливый взгляд Питера Гроссмана на мою грудь остановил меня на месте, заставляя прикрыться.
- Папа, прости, - виновато пробасил Ник, - такого больше не повторится. Я пытался порвать с Валери, она же кинулась целоваться.
От таких слов меня словно ударило током в двести двадцать вольт. Я с открытым ртом смотрела на оправдывавшегося Николаса, чувствуя физическую боль от лживых слов.
- Я тебя понимаю, сын, - смягчился Гроссман-старший, всё ещё разглядывая меня, - когда-то я сам наступил на те же грабли, только с её матерью. Но теперь это неважно. Иди вниз к невесте. Она заждалась.
И Николас послушно вышел из оранжереи, даже не взглянув на меня.
- А теперь послушай меня, - Питер стал приближаться ко мне, - если кто-нибудь узнает про вас, то нам всем достанется. И мне, и твоему отцу. Сильверстоун уничтожит наши банки. И нас, заодно.
Оглушенная предательством Ника, я молча смотрела на его отца, не имея слов, чтобы возразить. Лишь моргала длинными ресницами.
Гроссман-старший вновь оценивающе оглядел меня с головы до ног:
- А ты и правда чертовски хороша, - он скабрезно усмехнулся, - может я смогу заменить тебе Ника?
Меня передёрнуло от мерзкого предложения.
- Да пошёл ты, - только и смогла выдавить я.
Тот в ответ лишь раскатисто рассмеялся и неторопливо покинул комнату, оставляя меня наедине с горечью от поступка любимого мужчины. И вновь меня бросил дорогой человек. Променял на другого. Не сдерживаясь больше, я закричала от боли. И начала крушить всё вокруг. Рвала нежные лепесточки, кидалась вазами в стены, ломала стулья. Удивительно, что меня никто не услышал. По всей видимости, в доме была прекрасная шумоизоляция.
Опустошенная и разбитая, я медленно осела на пол, желая провалиться в небытие. Только я подумала об этом, как глаза сами собой начали слипаться. И всего на мгновение перед отключением я заметила приближающийся ко мне из другого конца комнаты высокий силуэт мужчины. В его руках находились мои бюстгальтер и платье. Но мне было уже всё равно.
Глава 3
Очнулась я посредине огромной кровати в большой комнате с плотно зашторенными окнами. Чужой комнате. Где это я? Сразу вспомнился мужчина. Может это Ник вернулся за мной и привёз в отель?
- Ник? - с надеждой позвала я, оглядываясь по сторонам.
На мой зов из смежной комнаты стремительным шагом вышел ... Ричард Грин.
- Валери, как вы себя чувствуете? - заботливо поинтересовался мужчина, аккуратно присаживаясь на край моего ложа.
Я напряглась:
- Это вы привезли меня сюда? - я быстро осмотрела себя: платье и лифчик на месте, - и одели?! Зачем?
Стало гадко от того, что чужие руки касались меня.
- А вы хотели бы остаться там? В губернаторской оранжерее? - искренне удивился он, хотя немного и покраснел.
Представив картину того, как губернатор или его близкие находят меня полуобнаженной в собственном доме и последующий конфликт, я ужаснулась. Такое пятно на репутации мне ни к чему.
- Нет, не хотела, - не могла солгать я, - но и где же я?