Глаза у Димки от ярости стали ещё уже. А Инка, Вася и Лёня во время Димкиного рассказа старались не смотреть друг на друга. Врал председатель совета отряда красочно и вдохновенно. Никогда он не был беспризорником, не резался ни в какие карты и не дрался. Рос он в спокойной и доброй семье, нежно опекаемый родителями. Отец и мать его преподавали природоведение в трудшколе.
— И я, понимаешь, не мог этого простить… — В голосе Димки послышалось такое искреннее негодование, что не только Стёпка, но и Вася и Инка посочувствовали ему.
— Я бросился с кулаками на того гада, — продолжал он, — вцепился ему зубами в руку, так что он завыл. А потом сам себе сказал: «Хватит с меня такой жизни».
— И мне шляться надоело, — хмуро проговорил Стёпка. За время болезни он очень изменился, стал непохожим на прежнего Стёпку. Лицо белое, как у девочки, руки чисто вымыты, а глаза — грустные-грустные.
— Стёпка! — снова вмешалась Инка. — Если ты захочешь — тебя возьмут в детдом… Там хорошо.
Стёпка исподлобья взглянул на Инку, натянул плед до подбородка и молча уставился в потолок.
— Там мастерские есть — столярная, слесарная и токарная, — подал голос Вася, — сможешь себе специальность выбрать…
Но Димка не дал ему закончить. Он привык, чтобы слушали только его и, заслонив Васю, стал перед Стёпкой и заговорил:
— Ты думаешь, Степан, мы хотим тебя в ясли пристроить? Ты что думаешь, на тебя слюнявчик наденут, кашей манной будут кормить и три раза в день нотации читать? Ничего подобного. При детдоме есть мастерская. Кроме того, там коммуна. И всё решают сами коммунары. Ну, конечно, и с Марусей Коваленко советуются.
— А кто такая Маруся Коваленко? — не меняя позы, всё так же глядя в потолок, спросил Стёпка.
— Маруся Коваленко — коммунистка! Она — настоящая, она — ничего не боится! — выпалила Инка.
— Браунинг у неё есть наградной, — почему-то шёпотом добавил Димка. — Понятно?
— Ну, так согласен идти в детдом? Говори: да или нет? — настаивал Димка.
— Да, — отвернувшись к стене, ответил Стёпка.
В комнату вошёл Коля. Присел к Стёпке на кровать.
— Здравствуй, герой!
— Здравствуй, — ответил Стёпка. И вдруг вспомнил главное, то самое главное, ради чего он пришёл к Инке. Красные пятна проступили на его побледневшем лице, лоб вспотел.
— Пусть будет тихо. Не перебивайте меня, я расскажу самое главное, — строго проговорил Стёпка.
В начале рассказа все сидели молча, с напряжённым вниманием прислушиваясь к каждому его слову. Инка первая перебила Стёпку.
— Какая из себя эта монашка? — вскочила Инка. — Высокая, глаза острые, на лбу шрам?
— Высокая, да… — подтвердил Стёпка. — А шрама я не приметил.
— Это та же самая, та же самая, — взволнованно повторила Инка.
— Не перебивай… — остановил её Коля.
Стёпка продолжал рассказывать, а когда он закончил, Коля тихо свистнул:
— Так как ты говоришь, парень? От ящиков пахло смазочным маслом, ты не ошибаешься?
— Не-е, не ошибаюсь, — покачал головой Стёпка. — Точно, пахло смазочным маслом.
— Значит, оружие там было… — задумчиво проговорил Коля, — дело ясное. Нужно идти в ГПУ, рассказать всё, что ты видел.
Доклад бабушки Насти
Была большая переменка. Вовка Черепок ходил на руках и кукарекал, Вася Янченко выстукивал на парте марши, Соня и Липа играли в крестики и нолики. Вдруг двери открылись. Постукивая палкой и лукаво поглядывая на детей, вошла в класс старушка.
— Кто здесь самый главный начальник?
— Ку-ка-ре-ку! — обрадовался Черепок. — Я самый главный.
— Не похож, не похож ты на главного.
Инка и Липа вскочили с парты, подлетели к старушке, услужливо предлагая:
— Может, вам нужен заведующий? На первом этаже его кабинет, мы вас проводим…
Бабушка развязала клетчатый платок, ей стало жарко.
— Мне нужен председатель… Пионерский председатель.
— Вот наш вождь! — высокопарно проговорил Черепок, указывая на Димку.
Старушка расстегнула пальто, под ним оказалась такая же, как и платок, клетчатая фланелевая кофта.
— Так вот какое дело, сынок, — весело проговорила старушка. — Бери свою трубу и созывай сбор. Я тут доклад сделаю.
— Во-первых, садитесь, пожалуйста, — поднял правую бровь Димка. — А во-вторых, я должен знать, о чём доклад и кто вы такая, бабуся, будете?
Старушка уселась на первую парту.
— Кто я? Советская, а то кто же?..
Она вынула из кармана кофты конверт, из конверта небольшой листок бумаги, исписанный крупными буквами и, неожиданно всхлипнув, начала медленно, по складам читать: