— «Музыкальный момент» — произведение Шуберта.
Шум постепенно стих. Соня села за рояль, взяла несколько аккордов. Оркестр заиграл. Сначала засвистели бутылки, потом вступили в строй трещотки, за ними гребешки, обёрнутые папиросной бумагой, деревянные ложки. Радостная мелодия заполнила зал.
Концерт происходил в рабочем клубе Январского района. В числе зрителей были: Владимир Харитонович Янченко — партприкреплённый отряда, седоусый слесарь Пётр Максимович, тётя Мотя и ещё многие рабочие механического цеха «Ленинской кузницы», которые однажды были свидетелями позора Черепка. Они знали, что после того памятного собрания в красном уголке с мальчиком произошли великие перемены. Во-первых, он бросил курить, во-вторых, ликвидировал все «неуды» и получил несколько «очхоров».
Зрители улыбались. А Вовка! Чего только не выделывал Вовка. Он то размахивал двумя руками, то кивал головой и хмурился, то улыбался и, наконец, в последний раз взмахнув своей дирижёрской палочкой, остановился.
Затем был исполнен «Марш Будённого». Тут участвовали вертушки, бубенцы и свистульки (великолепный музыкальный инструмент, состоящий из двух кусочков жести, связанных ниточкой). Пришлось музыкантам «на бис» повторить этот номер трижды. С таким же успехом прошли и остальные номера — выступление хора, коллективные частушки живгазеты, посвященные последним международным событиям.
Затем на сцене появились Стёпка и Юлька, одетые беспризорными. Это и был тот номер, который они готовили по секрету от всех. Держась за руки, Юлька и Стёпка запели песенку о двух бедных беспризорных, которые бродят по городу голодные и несчастные. Кончалась песенка тем, что беспризорные попадают в детдом. И, наконец, начался последний, заключительный номер программы. В зале погас свет. Из-за раздвижной китайской ширмочки вышла Юлька в китайском костюме, загримированная под китаянку. Живгазетчики и оркестранты вошли в зал и расселись между зрителями. Под аккомпанемент Сони Юлька запела необыкновенно красиво и печально:
— Простой китаец Лио Ан, — повторили живгазетчики, сидящие в зале. А Юлька пела дальше:
Мёртвая тишина наступила в зале, и в тишине этой только звучал высокий и нежный Юлькин голос да грустные звуки рояля.
— Как она поёт! — шепнула Инке Вера. — Ты только посмотри, как все слушают. — И Инка мельком взглянула на сидящего рядом с ней лысого мужчину. Задумчиво глядя на Юльку, он всё время покачивал головой в такт её пению.
Инка переводила взгляд с одного зрителя на другого, и в душе её росла гордость за Юльку — бывшую беспризорную девочку, которая, так сумела покорить своим пением слушателей.
Когда Юлька закончила, на сцене появились Сима и Рэм.
— Граждане! Дорогие товарищи! — начал Рэм.
— Дорогие зрители! — повторила Сима. — Кантонская коммуна погибла!
— Да здравствует Кантонская коммуна! — выкрикнул Рэм. — Слушайте меня, товарищи. Суровые и тяжёлые дни наступили для китайского пролетариата. Расстреляны тысячи отважных китайских революционеров-коммунистов. В стране наступила чёрная реакция. Она хочет с корнем уничтожить революционный дух. В одном только городе чан-кайшист Ся Ду-лян расстрелял двести пионеров. Слышите, товарищи? Украинские пионеры хотят поддержать своих братьев. Пусть живут они, здравствуют и борются с подлой кликой Чан Кай-ши.
Рэм и Сима сошли со сцены, держа в руках кепки.
— Граждане! Внесите небольшую лепту… Кто сколько может в пользу пионеров Китая.
— Эй, милок! Иди сюда! — позвал Рэма пожилой рабочий. Вынув из кармана тугой кошелёк, он достал оттуда пять рублей и бросил в шапку Рэма.
— На, бери. На счастье пионеров Китая.
Пятёрки, трёшки, рубли, звонкие монетки летели в шапки Рэма и Симы.
Все зрители вышли провожать пионеров.
— Шагом марш! — скомандовал Рэм. Вася тронул палочками барабан, и отряд зашагал. Всё было хорошо. Сверкало майское небо, кивали верхушками каштаны, и настроение у всех было расчудесное. Инке хотелось петь, прыгать, смеяться. Даже то, что Стёпка и Юлька шли рядом, весело переговариваясь, не испортило ей настроения. Нет, испортило, но только самую чуточку.