Запевает «святая четвёрка» хриплыми голосами. Ничего нет удивительного в том, что девочки охрипли. Ведь они шли сорок километров походным маршем, в полном боевом снаряжении и всю дорогу без передышки пели
Разбуженная пением, в дупле старой ольхи проснулась белочка. Проснулась, испуганно поглядела по сторонам и швырнула вниз большую шишку. Шишка ударила по голове Диму. Но он даже не улыбнулся. Сурово и задумчиво Дима смотрит на огонь. В строю мальчик шагал такой же суровый, а когда песни весёлые пели — ни разу не улыбнулся. Даже Юлькины фокусы не могут рассмешить председателя совета отряда. Юлька и Стёпка — два представителя детдома, разумеется, тоже здесь. Впрочем, с ними ещё и третий представитель — одноухий Гай. Правда, Черепок недавно убедительно доказал, что Гай вовсе не фокстерьер, а самая что ни на есть типичная дворняга. Но разоблачение это нисколько не унизило Гая в глазах детей. Ведь они полюбили его за ум и преданность, а не за аристократическую кровь. Когда на рассвете Юлька и Стёпка, с котомками за плечами, вышли из детдома, Гай всю дорогу бежал за ними и жалобно лаял. Не трудно было догадаться, что он просит друзей не оставлять его.
— Возьмём Гая с собой. Собака в походе всегда пригодится, — попросил Стёпка Рэма.
И вожатый согласился.
И вот сейчас Гай лежит на земле у Стёпкиных ног и, навострив единственное ухо, прислушивается ко всему, что происходит вокруг. Гай чувствует: с хозяином его, Стёпкой, творится что-то неладное. Он беспокойно вертится, подскакивает и всё оглядывается назад, туда, где сидит среди девчат Инка. Что случилось с ней — непонятно. Стала она какая-то гордая, неприветливая. Ни о чём Стёпку не расспрашивает и ни о чём ему не рассказывает. Как-то раз, это было недели две тому назад, Стёпка с Гаем пришли к Инке.
— Пойдём на Черепановку! — предложил Стёпка девочке. У Инки сначала покраснел нос, а потом жарко вспыхнуло всё лицо. Со злыми слезами в голосе она проговорила:
— С Юленькой своей иди на Черепановку!
Стёпка ничего не ответил. Вместе с Гаем поплелись они вдвоём в детдом, и им было очень грустно.
Как помириться с Инкой? Стёпка снова оглядывается и бросает виноватый, робкий взгляд на девочку. Но она и не смотрит в его сторону, а что-то весёлое шепчет на ухо Лёне Царенко. У Лёни по лицу градом катится пот, очки соскользнули на кончик носа. Лёня тяжело дышит — он до сих пор не может прийти в себя после марша. Ему хочется спать, есть и, в общем, он совершенно раскис. По-видимому, писать дискуссионные статьи легче, чем терпеливо переносить трудности походной жизни. И хотя Лёня не слушает. Инка всё продолжает что-то шептать ему на ухо.
А Стёпка рассердился:
«Принцесса какая… Не буду на неё смотреть. Нехай она меня просит».
И только он об этом подумал, как Инка поднялась с места, подошла и стала, прислонившись к сосне, напротив Стёпки. Но он весело разговаривал с Юлькой, поглаживая Гая, и никакого внимания на девочку не обращал. Инке стало тоскливо и очень захотелось подойти к Стёпке и сесть рядом с ним. Но в это время поднялся с места Рэм и, пригладив ладонью шевелюру, сказал:
— Итак, первый этап нашего трёхдневного похода закончен. Вы вели себя, как настоящие бойцы-красноармейцы!..
Рэм мельком взглянул на Лёню:
— Не кисли, не жаловались на жару и не хныкали! Всё-таки, я вам по совести скажу: сорок километров пройти, да с полной накладочкой, — это нелегко. Сейчас — все по палаткам, а командиры отделений — ко мне.
Пять командиров отделений — Дима, Вовка Черепок, Вася Янченко, Толя и Лёня окружили Рэма. А ещё через несколько минут Димка стоял возле палатки перед своим отделением разведчиков.
— Вот что, — кашлянув в кулак, сказал командир отделения. Нам доверили дежурство у костра. Он должен гореть всю ночь до самого утра. Ясно? Будем дежурить по двое. С двенадцати до трёх — Степан и Инна. С трёх до шести утра — Юра и Юля.
Что сказал Димка? Инна и Степан?
Может быть. Инка ослышалась?
Нет, не ослышалась. Именно так сказал командир отделения: с двенадцати до трёх — Инна и Степан.
— Чего вы стоите как вкопанные? — сердито повторил Дима. — Вам же сказано было идти к костру. Смотрите же, чтоб он не погас!
— Не погаснет! — весело отозвалась Инка, мельком взглянув на Юльку, и тотчас же отвернулась, чтобы никто не заметил её счастливого лица. — Подожди, Инка, помнится, ты говорила, что Стёпка тебя не интересует. Почему же ты так обрадовалась?
«Ничего я не обрадовалась… — пытается мысленно ответить на свой же вопрос Инка, — Просто, очень, очень хорошо сейчас».