Сикрест повернулась к импровизированной стене, и Хейли показалось, что девушка смотрит ей прямо в глаза.
— Меня все еще пугает, что твоя сестра может стоять там и наблюдать за нами, — призналась подруга Бекки. — Она из тех уродов, которые стали бы.
Хейли ахнула и поднесла руки ко рту, уставившись на что-то на груди девушки.
— О боже, — прошептала она.
Вскочила с кровати и подошла к двери сестры. Она не потрудилась постучать, прежде чем попыталась повернуть дверную ручку в комнату Бекки. Но она была заперта.
— Бекки! — крикнула она, ее сердце бешено колотилось в горле. — Бекки, впусти меня!
— Хейли, подожди! — закричала Бекки.
Когда Бекки наконец открыла дверь, окно было открыто, а мальчики исчезли. В комнате воняло разлитым спиртным. Сикрест стояла в конце кровати Бекки, поправляя майку.
— Покажи мне, что у тебя на шее, — потребовала Хейли.
Ее темные волосы растрепались, Сикрест бросила на Хейли пронзительный взгляд.
— Прошу прощения?
— Покажи мне. Покажи мне, что у тебя на шее! — воскликнула Хейли.
Бекки уставилась на нее, разинув рот.
— Хейли? Ты в порядке?
Сикрест поднесла руку к шее, затем, казалось, почти удивившись, что оно там, она потрогала ожерелье. Вытащила кулон в форме сердца из-под майки.
— Это?
Хейли сорвала ожерелье с шеи девушки.
— Осторожно! — запротестовала Сикрест. — Что, черт возьми, не так с...
Хейли перевернула его и увидела монограмму «ТП». Она поднесла ожерелье к лицу девушки. Когда Хейли заговорила, ее голос прозвучал как шипение.
— Где ты это взяла?
Сикрест сделала шаг назад, и в ее изумрудных глазах появился страх.
— Зачем тебе? Что случилось?
— Где ты это взяла?! — закричала Хейли, шагнув к Сикрест.
— Я... я нашла его. Ну и что?
— Где?
Громкий, хриплый стон донесся из другой части дома. Ригли завыла.
Нижняя губа Сикрест задрожала.
— Я... я просто нашла его, хорошо?
— Это ожерелье принадлежит Тиффани! Она была в нем, когда...
Ноги мягко ступали по деревянному полу.
— Что происходит? — спросила миссис Ландри, входя. Ее глаза остановились на растерянной Сикрест.
— Мама, Сикрест носила ожерелье Тиффани! — воскликнула Хейли.
Миссис Ландри выглядела смущенной.
— На ней было ожерелье Тиффани! То, которое ты купила для нее. Разве ты не видишь? Тиффани была в нем, когда исчезла!
Ее мать, казалось, медленно, слишком медленно складывала кусочки воедино в своей голове.
Хейли повернулась к Сикрест как раз вовремя, чтобы увидеть, как та вылезает из окна. Потеряв равновесие, она ударилась подбородком о стекло и резко вскрикнула.
Хейли бросилась через комнату, чтобы ее остановить.
Но девушка исчезла.
Глава 67
Гром прогремел в небе, когда он прокрутил эту сцену в голове. Его ангел на долю секунды взглянула на его записку, прежде чем поникнуть у него на глазах. Увидев ее боль, он почувствовал, как внутри нарастает ужас, но что было еще больнее... и почти невыносимо... так это осознание того, что он никогда больше ее не увидит.
На обратном пути к дому его охватил приступ паники, такой сильный, что он думал, что задохнется. Посреди всего этого он увидел Эрику Дюваль, присевшую на корточки в лесу. Она тоже его видела, но это его не очень волновало. Теперь она ничего не могла ему сделать.
Дома он пошел в свою спальню и выхватил вторую записку из-под матраса. Затем, на кухне, он сосредоточился на том, чтобы успокоить свою руку. Пять минут спустя более важная записка, о которой он беспокоился уже месяц, но надеялся, что ему не придется ее отправлять, была завершена. Он сунул ее в конверт и подошел к почтовому ящику, на котором жирными белыми буквами было написано «Сикрест». Опустив письмо в ящик, он поднял красный металлический флажок, чтобы почтальон знал, что есть почта на отправку.
Вернувшись в дом, он прошел в комнату матери и в ее крошечную ванную комнату. На нижней полке аптечки лежал тощий тюбик зубной пасты, покрытый пылью, и два оранжевых пластиковых флакона, наполовину заполненных лекарствами. Оба с галоперидолом. Этикетки выцвели и отслаивались от пластика, но он все еще мог разобрать имя своей матери. Дария С. Тибодо. Буква «С» означала Сикрест, ее драгоценную девичью фамилию.
Он открыл первую баночку и перевернул ее вверх дном. Четыре маленькие круглые таблетки с белыми крестиками, выгравированными по центру, упали в его дрожащую руку. Во втором флаконе было девять. Сжимая тринадцать таблеток в потной ладони, он, шаркая, вышел из комнаты матери в свою собственную.