Гримальди, который в то время еще не был генералом, выволок ее, визжавшую и брыкавшуюся, с французского судна, которое везло контрабанду, и задал ряд вопросов на беглом французском. Когда она, злобно оглядывая врага, ответила на столь же безупречном английском без тени акцента, тот восхищенно вскинул брови, после чего отвел ее в маленькую комнатку за складом и допросил лично. Сделал все, чтобы она чувствовала себя непринужденно, угостил чаем – англичане любили чай – с бисквитами и вызвал настоящего доктора, чтобы тот обработал порез у нее на щеке. И только после всего этого снова стал задавать вопросы. На английском. Она отвечала по-французски, причем ухитрялась ничего не выдать. И при этом злорадно ухмылялась, не признавая за собой никаких преступлений. После двухчасового допроса она встала, чтобы уйти, упрямо надеясь, что англичанин отпустит ее и не подумает арестовать.
– Я покидаю вас, капитан, – отчеканила она. Но успела лишь дошагать до двери, когда его голос, гладкий, как шелк, но опасный, как свернувшаяся змея, остановил ее:
– Я впечатлен, мистер Кросс.
– Чем именно, капитан?
Ее дрожащая рука легла на дверную ручку. Она была так близка к свободе.
– Впечатлен вашим красноречием. Отсутствием акцента, как в английской, так и во французской речи. Вашим несомненным умом, что немного странно для столь юного возраста.
– Спасибо, капитан.
Она открыла дверь и переступила порог.
– Не хотите услышать, мистер Кросс, что произвело на меня самое сильное впечатление?
Она судорожно сглотнула, но заставила себя повернуться, предварительно изобразив фальшиво-скучающее выражение лица.
– Что же именно, капитан?
– Больше всего я впечатлился, узнав, как умело вы смогли убедить целую команду французских контрабандистов в своей принадлежности к мужскому полу. Бог видит, это замечательно.
Этого оказалось достаточно, чтобы она ахнула, закрыла дверь и снова села перед ним. За два года, прошедшие с ареста матери, ни один человек не проник в ее тайну. Ни один. Этот же разгадал ее меньше чем за два часа.
– Не возьму в толк, о чем это вы, капитан. Возможно, морской воздух затуманил вам мозги.
– Я в своем уме. Пощадите нас обоих, мистер Кросс. Или лучше сказать мадемуазель? Не заставляйте меня рвать вашу рубашку, чтобы доказать свою правоту.
Ее глаза сверкнули пламенем:
– Не посмеете!
– Не хотелось бы, но я поступлю так, как подсказывает долг. Попробуйте воспротивиться и увидите, что выйдет.
– Что вы хотите? – взвилась девушка.
– Все очень просто. Мне нужна ваша помощь.
В тот день родился совершенно невероятный союз между француженкой и английским шпионом. Она пошла бы на все, чтобы спасти мать.
И десять лет спустя она по-прежнему посещала его офис. Он был ее главным нанимателем. Мать была в безопасности. Но убийца ее отца все еще был на свободе, и Даньелл намеревалась привести его в суд.
– Рад вам, Кросс.
Гримальди, наконец, повернулся к ней лицом.
– Вы хотели меня видеть, – ответила она. Оба знали, что он просил ее о встрече только в самых экстренных случаях. Крайних случаях. Рисковать они не могли.
– Так и было.
– Могу я спросить, в чем причина?
– Разве это не очевидно? Пора объяснить суть вашей миссии. Кстати, я получил информацию, касающуюся предыдущей.
– Рада это слышать. Но я думала, что моя новая миссия – наблюдение за Виконтом Шпионом. Нужно убедиться, что он остается верным короне.
– Нет. Я бы доверил лорду Кавендишу собственную жизнь. Человека преданнее короне трудно найти.
– Почему же, во имя господа, вы заставили меня затянуться в платья, наняться в особняк в Мейфэре и изображать камеристку знатной леди? Черт!
– Что за лексикон! – покачал головой Гримальди. – Леди совершенно не пристало так выражаться!
– Вы знаете, что я не леди, – буркнула она.
– Да, меня крайне забавляет, что во время этой последней миссии вам пришлось служить камеристкой. Я бы дорого дал, чтобы посмотреть, как вы заплетаете косы и втыкаете шпильки в волосы.
– Я хорошо знаю свои обязанности. Волноваться не о чем.
Гримальди вспомнил, что целых две недели ее тренировала одна из лучших лондонских камеристок, которой хорошо платили за то, чтобы держала язык за зубами и не задавала лишних вопросов.