Она кивнула, взяла кожаный портфель, который принесла со студии, и достала из него тонкий конверт.
– К сожалению, найти удалось не много.
Отсутствие информации об актрисе в архивах студии «Ксанаду» удивляло и раздражало ее. В конце концов, фильмы Александры Романовой были главным источником дохода студии в годы Великой депрессии.
Считается, что кинобизнес основан на творчестве, но Блайт прекрасно знала, что именно деньги смазывают и крутят машину Фабрики Грез. Учитывая кассовые сборы времен расцвета Александры, она ожидала, что ей воздвигнут мавзолей.
– Я достала эти вырезки в библиотеке из подборки газет того времени, – сказала она, протягивая конверт. – Признаюсь, об Александре до ее смерти здесь не много информации.
– Не беспокойтесь. – Поняв, что этого ответа мало, он смягчил тон и выражение лица. – Если меня это заинтересует, я всегда смогу сам накопать в студийном архиве.
– К сожалению, архивы студии недоступны для публики. – Ей очень не хотелось обезоруживать Слоуна до того, как он согласится писать сценарий, но она чувствовала, что обязана предупредить, как мало у него будет материала.
– Не беспокойтесь. – Слоун взмахом руки отмел предупреждение. – Случайно у меня есть очень высокопоставленные друзья. – Он не уточнил, оставив Блайт гадать, кто посмеет нарушить священные правила Уолтера Стерна.
Уж конечно не Алиса, архивариус студии, – та недавно справила 35-летие работы на «Ксанаду» и будет защищать свои файлы, как дракон в компьютерной игре – королевские сокровища.
– Еще одно.
Блайт так и знала.
– Что же?
– Если я решу взяться за ваш проект – а я еще этого не сказал, – режиссером должен быть я сам.
Зная репутацию Слоуна, Блайт предвидела такое развитие событий. Если его художественное видение фильма не совпадет с ее точкой зрения, это может стать проблемой. Продюсер, который корежит пьесы, не такая редкость в ее бизнесе. Совсем другое – говорить режиссеру, как он должен ставить фильм.
– Я не сомневаюсь, что тот, на кого вы рассчитываете, компетентный режиссер. Черт побери, может быть, блестящий. Но для меня это не играет роли. Вы можете нанять самого лучшего режиссера, но, когда картина будет закончена, то, что получится, будет его или ее видением. Не моим.
– Я вас понимаю, – медленно произнесла Блайт. Из того, что она услышала, ей не было ясно, так ли будет трудно работать со Слоуном, как об этом говорят, но решила, что это не имеет значения. Она хочет, чтобы ее картина была сделана правильно. И уверена, что это по силам только ему.
– Послушайте, пока преждевременно решать такие вопросы, – сказал он. – Почему бы нам не поговорить после того, как я прочту эти вырезки? Тогда я смогу сказать, заинтересован я подписать договор или нет.
Это был не тот ответ, которого она хотела, но она понимала, что сегодня большего не получит. Напомнив себе, что терпение есть добродетель, Блайт неохотно согласилась. Она проводила Слоуна до дверей, потом постояла на дорожке красного кирпича, гладя, как отъезжает «порше».
Глава четвертая
На торжественном завтраке к Блайт неожиданно подошел Слоун.
– Надо поговорить, – без предисловий сказал он.
Его резкий тон опять напомнил ей, что у него репутация нелегкого человека. Но Блайт надеялась, что он согласится принять ее предложение.
– В данный момент я занята. – Она намеренно придала голосу холодности. На это он улыбнулся такой медленной, замечательно сексуальной улыбкой, что ей пришлось напомнить себе, что у нее есть жених.
– Извините. Когда я увлечен сюжетом, я становлюсь нетерпеливым.
Надежда вспыхнула с такой силой, что Блайт не заметила, как напрягся Уолтер Стерн, который стоял рядом.
– Вы хотите сказать…
– Я заинтересовался. Черт, это более чем интересно. – (У Блайт пересохло во рту.) – Блайт, ваш проект – это бомба. Добавим тот фактор, что роль Александры играете вы, и промашки не будет. Дурак бы я был, если бы упустил такую возможность. Я хотел бы утрясти детали.
Она глубоко, с облегчением вздохнула.
– Может быть, завтра за ланчем в моем передвижном домике? Около полудня?
– Великолепно, за ланчем. – Его улыбка сразила бы представительниц противоположного пола в возрасте от 8 до 80. Только теперь он заметил Уолтера Стерна. – Привет, Уолтер. Давненько не виделись.
По его тону легко было догадаться, что он согласен и подольше не встречаться с Уолтером Стерном.
– Значит, до завтра. – Просияв улыбкой, в которой никто бы не различил разочарования, Блайт отошла и стала искать хозяйку.
В другом конце сада Кейт все еще размышляла о том, зачем она могла понадобиться отделу розыска беглецов; ей рисовались картины погони, как она преследует по всей стране загнанного красавца Гаррисона Форда, но ее фантазии прервал знакомый голос:
– Добрый день, офицер.
Она неторопливо обернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, которого изо всех сил старалась забыть.
– Я не знала, что вы здесь, – сказала она неприветливо.
– Разве вы не читаете светскую хронику? – Пренебрегая ее демонстративно дурными манерами, Слоун обворожительно улыбался. Он видел, что ей неловко, и восхищался тем, как она это скрывает. Он также заметил, что она вообще не в своей тарелке, но не знал почему. – Я там постоянно фигурирую в списке А.
– Поздравляю. – Сухой тон говорил об обратном.
Его карие глаза смеялись.
– Вообще-то меня это волнует меньше, чем вам бы хотелось, но, поскольку из-за этого я первым могу ознакомиться с такими грандиозными проектами, как у Блайт, у меня нет оснований жаловаться.
Он опять улыбнулся, на этот раз медленной, соблазняющей улыбкой, будто на экране. Улыбка постепенно угасла, он молча изучал ее.
Кейт стояла абсолютно спокойно, давая себя рассматривать и не показывая, что ее это хоть сколько-нибудь волнует.
Слоун решил, что ее платье чрезвычайно романтично, будто срисовано с полотна импрессиониста.
Нежные вихри пастельных тонов украшали юбку средней длины. Волосы сзади сколоты золотой ажурной заколкой и падают на спину буйными огненными волнами.
Прошедшие четыре ночи и все сегодняшнее утро он убеждал себя, что вспыльчивая особа в наряде проститутки, которая наставила на него пистолет, не может быть так очаровательна, как ему показалось.
Теперь, в ярком свете калифорнийского солнца, он понял, что отчасти был прав. Кейт Карриген не была так очаровательна, как ему вспоминалось. Она была гораздо лучше. Он медленно произнес:
– Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Этот комплимент ей не раз приходилось слышать, он не должен был заставить ее сердце биться. Не должен, твердо сказала себе Кейт. Но он это сделал.
– Вы меня разочаровываете, мистер Уиндхем. – Она пальцами без маникюра постучала по бокалу шампанского и напомнила себе, что надо не забывать дышать. – Я думаю, что человек с вашим талантом мог бы высказать что-нибудь другое, не столь банальное.
– Вы так думаете? – произнес он с отсутствующим видом. Любезные слова, которые в прочих случаях сами слетали у него с языка, куда-то подевались.
Хотя Кейт могла бы заключать самые захватывающие контракты в Голливуде, Слоун тоже выглядел неплохо. Будь она режиссером, она сочла бы его идеальным кандидатом на роль Великого Гэтсби – богатый, преуспевающий и невероятно привлекательный.
Слоун, покачиваясь на пятках, продолжал ее рассматривать.
– Вам нужна шляпа.
– Шляпа? – Она невольно подняла руку к волосам.
– Вы похожи на девушку, разливающую чай «Эрл Грей» из королевского чайника в каком-то английском саду. Чтобы образ был законченным, нужна широкополая соломенная шляпа с большой белой розой.