— Откуда ты знаешь? — спросил я.
Тогда мама показала мне листовку и газету «Комсомольская правда» и прочитала про суд над немцами в городе Краснодаре.
— Надо, чтобы об этом узнали все наши люди, — сказала мама и приказала мне незаметно разбросать пачку листовок на бирже.
Потом она еще несколько раз давала мне листовки, и я разбрасывал их в городском управлении, на бирже и всюду, где бывали советские люди.
Однажды я играл на улице. Вдруг меня позвали домой. Когда я вошел в комнату, мама плотно закрыла двери и задернула занавески на окне.
— Толик, ты хочешь, чтобы скорей пришел наш папа? — сказала мама.
— Конечно, хочу.
— Тогда ты должен помочь мне. На углу Луначарской и Ленина стоит немецкий танк «Тигр». Я дам тебе мину, ты сейчас пойдешь со мной и подложишь ее под танк.
— А если немцы поймают нас, то расстреляют? — спросил я.
— Если сделать осторожно, всё будет хорошо. И ты поможешь нашим прогнать немцев.
Мама вышла во двор и вскоре принесла что-то, завернутое в тряпку. Когда она развернула тряпку, я увидел небольшую черную коробочку.
— Это мина, — сказала мама.
Я испуганно отскочил в сторону.
— Не бойся, она взорвется только через шесть часов. Это мина магнитная. Ты не успеешь ее приложить, как она сама прилипнет к танку.
И мама поднесла мину к железной кровати… Мина так крепко прилипла, что мы ее едва оторвали. Тогда мама вынула из мины какую-то палочку, похожую на карандаш, и сказала:
— Мина заведена. Надо спешить.
Я положил мину в карман штанов, а сверху надел старое пальто. В пальто карманы были дырявые. Через дыру я придерживал рукой мину, чтобы она не болталась.
— Если немцы заметят тебя и будут кричать «стой», ты не останавливайся и домой не иди, а беги через дворы и огороды, — предупредила мама.
Она поцеловала меня, и мы вышли на улицу. Мне казалось, что все люди смотрят на меня, будто знают, что у меня в кармане мина. Мама шептала:
— Не бойся!
Но по ее лицу видно было, что она тоже волнуется.
Скоро мы дошли до улицы Ленина. Мама остановилась в переулке, а я пошел один. Немцев у танка не было.
Танкисты отдыхали в доме напротив. Посредине улицы стоял высокий рыжий немец-регулировщик. Мимо него проносились машины, мотоциклы, ехали повозки с ранеными: немцы отступали.
Около танка мальчики играли в войну. Одни наступали, а другие отступали. Я присоединился к отступающим и старался отходить к танку. Но я не мог быстро бегать, мне мешала мина. Наш «командир» смеялся надо мной:
— Эк ты, вояка! Даже бегать не умеешь.
Когда наступающие стали бросать в нас бумажными гранатами, мы попрятались кто куда. Я спрятался за танк, а потом подлез под него. Я помнил наказ мамы — прилепить мину с правой стороны. Расстегнув пальто, я достал мину, и едва дотронулся к железу, как мина присосалась. Тогда я выскочил из-под танка и с криком «ура» бросился на наступающих. Они запротестовали:
— Неправильно! Ты должен отступать!
Но я не слушался и бежал на них. А за мной погнались все ребята. Немного пробежав, я завернул в какой-то переулок. Ребята отстали. Домой нельзя было возвращаться, и я ушел на речку, а оттуда — в парк.
«А что если мина не взорвется или немцы найдут ее?» — думалось мне. Я не заметил, как стемнело. Когда пришел домой, было совсем темно. Мама сидела на скамейке и что-то шила.
— Ну, что? — спросил я.
— Танк оттуда уже выехал, — ответила мама.
— Мы даже не будем знать, взорвется ли он!
— Мне сказали, что танк остановился на ночь около бензинной колонки, недалеко от железной дороги, — сказала мама.
Я лег спать, а мать всю ночь сидела на скамейке.
Утром все говорили о том, что ночью партизаны подорвали танк. Только я и мама знали, кто подорвал «Тигра».
Толя Захаренко, 1934 года рождения.
Город Речица.
ДВА РАЗА В КЕНИГСБЕРГЕ
Наша деревня Громы недалеко от Полоцка. До войны папа и мама часто ездили в город и привозили вкусные баранки и конфеты. Мне шел седьмой год. Я остался один у родителей. Старший брат Вася служил в Красной Армии.
Когда началась война, я плохо понимал, что случилось. Всюду слышались разговоры о немцах, о партизанах. Но сам я еще ни разу не видел ни немцев, ни партизан.
Однажды ночью к нам постучались. Я проснулся. Папа подошел к окну, а потом открыл двери. В хату вошло много людей. Все они говорили топотом. Это были партизаны. Мама завесила окна и зажгла лампочку.
Отец стал собираться в дорогу. Мама положила ему чистую рубашку, портянки, хлеб и сало. Когда всё было готово, папа поцеловал бабушку и маму.