Она смотрит в окно, изучая каждый дом. Они маленькие. Одноэтажные дома, каждый с гаражом на одну машину. Любой из этих домов может поместиться внутри моей кухни и у нас еще останется место, чтобы готовить еду.
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Она качает головой.
- Кажется, ты не должен. Мне показалось, что ты не очень нравишься моей маме.
Она права.
Как бы мне хотелось знать, что имела в виду ее мама, сказав «эта семья». Как бы мне хотелось знать, что имела в виду Эзра, когда упомянула наших отцов.
- Я думаю, что этот, - показывает она на один из нескольких домов подальше.
Я отпускаю тормоз и качусь к нему. Этот дом, вне всяких сомнений, самый милый на улице, но только потому, что двор был недавно подстрижен, а краска не облезает кусками с оконных рам.
Моя машина замедляется и наконец-то останавливается напротив дома. Мы оба смотрим на него, тихо понимая огромное различие между нашими жизнями. Как бы то ни было, это ничто в сравнении с тем, что мы собираемся расстаться на ночь. Она была хорошим буфером между мной и реальностью.
- Сделай мне одолжение, - говорю я ей, устанавливая машину на паркинг. - Поищи мое имя в справочнике. Мне хочется знать, есть ли там мой телефон.
Она кивает и начинает пролистывать контакты. Она проводит пальцем по экрану и подносит телефон к уху, закусив нижнюю губу, чтобы скрыть вроде как улыбку.
Как только я открываю рот, чтобы спросить, что заставило ее улыбаться, с моей консоли доносится приглушенный звонок. Я открываю ее и роюсь, пока не нахожу телефон. Когда я смотрю на экран, читаю контакт.
«Чарли любимая».
Думаю, что это ответ на мой вопрос. Должно быть, у нее для меня тоже есть прозвище. Я провожу пальцем, чтобы ответить и подношу телефон к уху.
- Привет, Чарли любимая.
Она смеется и ее смех доносится до меня дважды, через телефон и с сиденья рядом со мной.
- Боюсь, мы, возможно, прелестная слащавая парочка, Сайлас любимый, - усмехается она.
- Кажется это так.
Я провожу подушечкой большого пальца по рулю, ожидая, когда она снова заговорит. Она не говорит. Она все еще смотрит на незнакомый дом.
- Позвони мне сразу, как появится шанс, хорошо?
- Позвоню, - отвечает она.
- Может ты вела дневник. Поищи что-нибудь, что смогло бы нам помочь.
- Поищу, - снова повторяет она.
Мы оба все еще прижимаем телефоны к ушам. Я не уверен, не выходит она потому, что боится того, что найдет снаружи, или потому что не хочет уходить от единственного человека, который понимает ее ситуацию.
- Думаешь, что расскажешь кому-нибудь? - спрашиваю я.
Она отводит телефон от уха, отключаясь.
- Не хочу, чтобы все думали, что я схожу с ума.
- Ты не сходишь с ума, - уверяю я. - Если только это не происходит с нами обоими.
Ее губы сжимаются в плотную, тонкую линию. Она очень слабо кивает, будто ее голова из стекла.
- Точно. Если бы проходила через это одна, было бы легко сказать, что я схожу с ума. Но я не одна. Мы оба испытываем это, а это значит, что это - что-то совершенно другое. И это пугает меня, Сайлас.
Она открывает дверь и выходит. Как только она закрывает за собой дверь, я опускаю окно. Она держится руками за открытое окно и выдавливает улыбку, указывая через плечо на дом позади нее.
- Думаю, теперь уже можно сказать, что у меня не будет экономки, которая готовит мне сыр-гриль.
Я в ответ выдавливаю улыбку.
- Ты знаешь мой номер. Просто позвони, если понадоблюсь придти и спасти тебя.
Ее фальшивая улыбка сменяется настоящим хмурым взглядом.
- Как спящая красавица.
Она закатывает глаза, потом просовывает руку в окно и хватает свой рюкзак.
- Пожелай мне удачи, Сайлас любимый.
Ее выражение нежности полно сарказма и я как будто ненавижу его.
Глава 5
Чарли
- Мам? - мой голос слабый и писклявый.
Я прочищаю горло.
- Мам? - зову я снова.
Она мчится из-за угла и я сразу думаю о машине без тормоза. Я отступаю на два шага, пока моя спина не прижимается к входной двери.
- Что ты делала с этим мальчишкой? - шипит она.
Я могу чувствовать в ее дыхании алкоголь.
- Я... Он подбросил меня домой со школы.
Я морщу нос и дышу через рот. Она целиком в моем личном пространстве. Я протягиваю за спину руку и хватаюсь за дверную ручку, на случай, если понадобится уйти быстро.
Я надеялась что-нибудь почувствовать, когда увижу ее. Она выносила меня, и в последние семнадцать лет устраивала вечеринки в честь дня моего рождения. Я в значительной степени ожидала прилив тепла или воспоминаний, какой-то близости, но сейчас я отступаю от незнакомки, стоящей передо мной.
- Ты пропустила школу. Ты была с тем мальчишкой! Потрудись объяснить.
Она пахнет так, будто на нее стошнило бар.
- Я не чувствую себя... собой и попросила его отвезти меня домой.
Я отступаю на шаг.
- Почему ты пьяна средь бела дня?
Ее глаза расширяются и, на минуту, мне кажется, есть настоящая вероятность того, что она может ударить меня. В последний момент она оступается назад и скользит по стене, пока не оказывается на полу. Слезы заполняют ее глаза и мне приходится отвести взгляд.
Хорошо, этого я не ожидала.
С криком я могу справиться. От слез становлюсь нервной. Особенно, если это совершенно незнакомый человек и я не знаю, что сказать. Я крадусь мимо нее, пока она зарывается лицом в свои руки и начинает сильно рыдать. Я не знаю насколько это нормально для нее. Я мешкаю и нерешительно топчусь там, где заканчивается фойе и начинается гостиная.
В конце концов, я оставляю ее плакать и решаю найти свою комнату. Я не могу помочь ей. Я даже не знаю ее.
Мне хочется спрятаться, пока что-нибудь не выясню. Например, кто я, черт побери, такая!
Дом меньше, чем я думала. Кроме того места, где сидит и плачет моя мама, есть кухня и маленькая гостиная Они маленькие, широкие и опрятные, максимально заполненные мебелью, которая не выглядит так, будто принадлежит этому месту. Дорогие вещи в недорогом доме.
Вижу три двери. Первая открыта. Я заглядываю внутрь и вижу покрывало в клетку. Спальня моих родителей? По покрывалу в клетку я понимаю, что не моя. Я люблю цветы. Открываю вторую дверь: ванная комната. Третья комната слева по коридору. Я захожу внутрь. Две кровати. Я стону. У меня есть брат или сестра.
Закрываю за собой дверь и оглядываю совместное помещение. У меня есть сестра. Судя по ее вещам, она младше меня, по крайней мере, на несколько лет.
Я с отвращением смотрю на постеры с музыкантами, которые украшают ее часть комнаты. Моя часть проще: односпальная кровать с темно-фиолетовым одеялом и черно-белый рисунок в рамке, который висит на стене над кроватью. Я сразу понимаю, что это что-то из того, что фотографирует Сайлас. Сломанная калитка, которая висит на петлях; вьющееся растение, пробирающееся сквозь ржавые железные вилы, не такой темный рисунок, как те в его комнате, возможно более подходящий для меня. На ночном столике стопка книг. Я протягиваю руку к одной из книг, когда жужжит мой телефон.
Сайлас: «Ты в порядке?»
Я: «Думаю, что моя мама - алкоголик, и у меня есть сестра».
Его ответ приходит через несколько секунд.
Сайлас: «Не знаю, что сказать. Так неловко».
***
Я смеюсь и откладываю свой телефон. Мне хочется порыться везде, посмотреть, найду ли я что-нибудь подозрительное. В ящиках все аккуратно. Должно быть, у меня обсессивно-компульсивное расстройство. Я бросаю в разные стороны носки и нижнее белье, чтобы посмотреть, разозлюсь ли.
В ящиках ничего нет, и на прикроватной тумбочке тоже. В сумке под кроватью нахожу коробку с презервативами. Я ищу дневник, записки, написанные друзьями.