Все это время Крюк рвался вперед, заговорщически улыбаясь своему новому другу Даниэлю Тэтчеру, который ловко управлялся с оружием. Его шляпа, камзол, прическа чудом держались на нем, и, добравшись до капитана, который едва был похож на мужчину, не говоря уже о пирате, Крюк остановился перед ним. Мужик был большим и вонял протухшим мясом, к тому же покрыт таким слоем сажи, отмыть которую даже пара ванн не смогла бы. Оба стояли, словно в тишине, несмотря на окружающий их хаос. Противник уставился на Крюка и его руку, ноздри раздувались, рот приоткрылся, показав гнилые желтые зубы.
- Не желаете ли отдать свой корабль!?
Крюк все же решил у него спросить, считая это хорошими манерами.
- Не желаю - прошипел капитан.
- Тем хуже для вас, потому что я намерен забрать его.
В груди противника что-то заклокотало, и он с криком бросился на Крюка, размахивая громадным мечом. Тот лишь улыбнулся, выступил навстречу и скрестил с ним свой меч, довольный, что может управляться левой рукой. Лезвия звенели снова и снова, пока Крюк не махнул своей блестящей железкой. Это было не так легко, как он предполагал, ее вес потянул его вниз по инерции, где она благополучно застряла в досках. Крюк дернул раз, другой, третий. От усилий его глаза расширились, пульс зашкаливал, пот выступил на лбу. Он дернул еще сильнее, отчаяние уже полностью охватило его. Тот капитан уже бежал на него, и тут Крюк наконец-то освободился, как раз за секунду до удара.
И так вышло, что выдергивая свой крюк, он ненароком черкнул по шее противника. Кровь брызнула во все стороны из артерии, маленькие капельки усеяли лицо Крюка. Он сморщился, и сделал шаг назад, вытирая их с себя. Не моргнув и глазом, он тут же притворился, что удар был умышленным.
Он был само спокойствие, безразличный к жуткому убийству, по крайней мере, так он себя убеждал. Хотя в реальности внутри назревало мгновенное и глубокое раскаяние, что проявлялось в отвратительном ощущении тошноты в желудке. Но снаружи он выглядел как бездушный капитан. Он стал над поверженным врагом и закричал на весь корабль:
- Эй, народ!
Потасовка затихла.
- Корабль наш!
Несколько грязных мужиков, оставленных в покое его командой, стояли, растерянно моргая, другие сидели с опущенными головами, уставшие и окровавленные. Товарищи Крюка радостно воскликнули и разбежались грабить корабль, хватая золото, оружие и драгоценные камни всех цветов, которые только можно представить.
- Вы! - обратился он к выжившим. - Вы переплывете море на этом жалком корыте, и расскажете всем про меня.
- Как тебя зовут? - в ярости спросил один коротышка. Он был бледен и весь в крови.
- Меня зовут Капитан Крюк.
Крюк гордо поднял голову, как вдруг услышал странный звук, снова этот тик-так, тик-так, тик-так. Он не слышал его с тех пор, как Пэн скормил его руку крокодилу. Подошел к краю корабля, сердце выскакивало из груди, пульс бился в ушах, и наконец, он перестал уже различать, где стук его сердца, а где часов. Крюк тотчас же отступил назад, пробираясь к середине палубы, рука дрожала и он крепко зажал полу камзола. Там, внизу, он увидел лишь тень и глаза, выглядывающие из-под воды.
Те глаза, холодные, голодные глаза, казалось, смотрели прямо на него, выпрашивая еще один кусок. Он сглотнул, хотя мог поклясться, что весь его рот был покрыт пылью. Дрожа, он развернулся, чтобы покинуть этот корабль, вернуться на безопасный Испанский Мэйн. Добежав до своей каюты, он прислонился к двери и закрыл глаза, пытаясь забыть увиденное. Его команда последовала за ним, неся в руках награбленные сокровища.
Один из членов его команды, Крюк не знал кто, медленно уводил его корабль от вражеского судна, и Крюк повернул ручку на двери его каюты, так как ему отчаянно было необходимо очутиться в своей каюте, в своей постели, под одеялами.
Но, когда он приблизился к своей постели, не раньше, чем он успел сесть и снять свои сапоги, он услышал сильный стук в дверь. Не обратив на него внимание, снял шляпу с курткой. Стук раздался опять, и тьма залила лицо Джеймса.
- Войдите, сказал он, понизив голос.
Старки вошел в каюту, и Крюк нахмурился.
- Капитан.
- Старки, - сказал Крюк, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь из-за появления другого человека.
Старки не выглядел испуганным, или даже смущенным. Крюку стало немного не по себе от его взгляда. Однако он выпятил грудь вперед.
- Чего приперся? И почему не празднуешь с остальными?
- А почему вы не с нами? - голос Старки звучал ровно. Он выжидающе смотрел на него, в глазах читалось явное неодобрение.
Крюк сжал челюсть и заскрежетал зубами, он снова почувствовал себя маленьким, как бывало и ранее, под его внимательным взглядом. Но встряхнул головой в смятении, надеясь, что не выдал своих чувств.
- Да кто ты такой, чтобы указывать мне? - парировал он, отступая и хмурясь.
- Мое положение здесь не имеет значения, Капитан Крюк.
Крюк снова напряженно встряхнул головой, словно это могло избавить его от воспоминаний детства. Лицо его окаменело, ноздри пылали.
- Да неужели?
- Я не имею в виду неуважение или неповиновение. Но я обязан сказать вам, что если будете вести себя так, то потеряете Испанский Мэйн.
- Как это понимать? - Крюк пытался сохранить превосходство в разговоре, но с разочарованием понимал все, что говорил ему Старки.
Старки выпрямился, складки на лбу стали еще глубже.
- Капитан, с тех пор как вы попали на этот корабль, вы большую часть этого времени прячетесь от нас и избегаете. И вот, как только я поверил в вас, капитана, который может руководить и брать ответственность, вы возвращаетесь снова сюда, в то время когда мы там празднуем.
- Какое твое дело, как именно я праздную победу?
- Потому что, я чувствую, что вы изменились, и знаю, что вы планируете нападать и грабить каждое судно в этом море. Но нам не нужны враги по всей Нетландии, если у нас не будет капитана, готового взять на себя ответственность.
Крюк встал с кровати, преодолевая расстояние между ними, усталость и гнев смешались в его голосе.
- Ты собираешься тут указывать мне, как именно я должен управлять своим собственным кораблем? Намекаешь, что мое поведение не соответствует должности капитана?
- Не намекаю, сэр. Говорю, - сказал он, дернув носом, чем снова вызвал образ отца. Крюк слегка побледнел. Но взяв себя в руки, в ярости выставил крюк перед лицом Старки.
- Да как ты смеешь. Мне следует вскрыть твои кишки на месте.
Старки не отступил, не сник и даже не поморщился. Он стоял, даже не моргая, и будучи немного выше и шире Крюка, смотрел на него свысока.
Крюка уже трясло от злости и, если уже быть честным, от страха.
- Я не собираюсь поддерживать людей, которые обращаются к своему капитану в таком тоне.
- Тогда будьте капитаном, сэр.
Старки развернулся, подставляя спину под возможный удар крюком, и направился к двери. Хотя у Крюка даже и мысли не было вонзить в него сталь, он просто сделал вид. И он не собирался останавливать Старки и угрожать ему расправой, но в конце передумал. Он сел обратно на кровать и тихо и отстраненно позвал.
- Старки?
Тот остановился и перед тем как открыть дверь, обернулся.
- Капитан?
- Больше никогда не говори со мной в таком тоне.
Старки кивнул и вышел.
Некоторое время Крюк тихо сидел в раздумии, хлопая глазами. Старки был неправ. Не прав. Он повторял себе это снова и снова, так же как делал это в детстве, когда его ругали, независимо от того виноват он был или нет. Ему ненавистно было чувствовать себя так в присутствии своего первого друга - быть маленьким уязвимым ребенком. НО ВЕДЬ ОН САМ ПОЗВОЛЯЛ СТАРКИ ПОСТУПАТЬ ТАК, РАЗВЕ НЕТ?
И как бы он это не отрицал, возможно, Старки был прав. Возможно, чтобы стать настоящим Крюком, стать по-настоящему ПЛОХИМ, капитанствуя на Испанском Мэйне, ему недостаточно нападать, грабить и убивать. И хотя чем больше он это отрицал, в самых далеких и темных уголках его души, он хотел, чтобы Старки оказался прав и был доволен им.