Я почесала переносицу и подумала, что посла таки настигла карма. И поделом ему. К подарку от министра прилагались обязательные бонусы в виде любящей семьи, вот пускай теперь и наслаждается.
Поднявшись и отряхнувшись, я принялась разглядывать жилище в свете разгорающегося утра. Готично, иного слова не подберешь. Мрачновато, пыльновато, а мебель столь раритетна, что прекрасно вписалась бы даже в гостевые апартаменты. Я сделала шаг к винтовой лестнице, уводящей в помещение под крышей. Поставила ногу, взялась за перила и с руганью приземлилась на спину. Годное дерево, которое и моих детей переживет, раскрошилось под пальцами. Нога проломила ступеньку, но благо выскочила из дыры, умудрившись не застрять. Крыса, доедавшая мой завтрак, в очередной раз громко возмутилась. Ей явно не нравилась шумная соседка, чье подношение не компенсировало создаваемого ею грохота.
– Знаешь, я тоже совсем не рада твоему обществу, – пробормотала я, поднимаясь и потирая ушибленный зад. – А будешь возмущаться, заведу тощего, вечно голодного и очень злого кота. Такую бешеную зверюгу. Мне и той крысы хватило, что братцы завели, умудрившись привязать ее именно ко мне как к хозяйке.
Присмотревшись к лестнице, я заметила, что дерево изъедено короедами. Отлично. Теперь бы еще кругом все осмотреть, особенно балки. Я подняла голову, с подозрением вглядываясь в потолок, когда раздался стук в дверь.
– Эгей! Есть кто дома? – донеслось с улицы.
Вероятно, я выглядела не лучшим образом, поскольку, когда распахнула дверь, человек отшатнулся.
– Э, хозяюшка, – мужчина быстро взял себя в руки, – работу принимаешь?
Он смотрел на меня, я на него. Высокий, худой, остроносый и явно не робкого десятка.
– Какую работу? – Голос прозвучал хрипло и зло. Мне сейчас есть хотелось, а не работать. – Ты время видел?
– Время как время, петухи пропели, – он пожал плечами и вытянул из-за спины странную штуку, в которой вот так с ходу я не опознала никакой практической ценности. Что-то вроде чугунной сковородки со сливным отверстием, но на ножках, а на ней деревянный бочонок и сверху еще конструкция, похожая на перевернутую ручку от двери, насаженная на штырь с резьбой.
– Что это? – сильно удивившись, я позабыла развить тему со слишком ранним визитом.
– Пресс, – мужчина лучился гордостью, – от деда достался. Поржавел только весь.
– Пресс? – Я потерла лоб. Обычно при этом слове сразу вспоминались братья в ту пору, когда надумали заняться внешним видом и принялись усиленно качаться. Приходилось по пять раз на дню проверять, стали у них кубики пресса появляться или по-прежнему вместо них выделялись поперечные диски, проще говоря, складки жира.
– Да, виноград давить, – пояснил ранний посетитель.
– И зачем его давить вот в этом? – Я снова оглядела ржавую рухлядь. Светлые звезды, сюда бы нашего министра. В Кончинку ради одних только раритетов стоило приехать. Хотя нет, ни в коем случае, никакого министра, он ведь непременно притащит с собой посла.
– Как зачем? – Мужчина даже обиделся. – Наследство ведь. Сколько лежало без дела, а теперь починю и буду вино делать. Собственное, домашнее, вкусное.
Он даже облизнулся.
Я посмотрела на клиента, на его раритет, вспомнила о том, как сильно проголодалась, и подумала, что негоже отказывать страждущим в помощи, а иначе жить станет не на что.
– Десять монет, – заявила я с ходу.
– Сколько? – Он аж поперхнулся.
– Десять.
– Это ж где такие цены?
– Да везде.
– Вот неправда. В Кончинке нет таких цен.
– Теперь будут.
– Кто ж тогда чинить станет?
– Кому надо, тот и станет, – теперь я пожала плечами.
Мужик посмотрел на свое наследство, затем почему-то на мой нос. Он словно ожидал, что тот сейчас удлинится и скрючится на кончике от жадности, как у сказочной ведьмы. После клиент заглянул над моим плечом в полутемное захламленное помещение.
– Хозяюшка, может, договоримся? Вижу, у тебя дел невпроворот, мужская сила требуется. Хочешь, помогу, а ты взамен вот… – он снова протянул мне пресс.
Я вздохнула. Большая часть монет как раз и должна была уйти на оплату работников, которые бы помогли разобрать завалы мебели. Сама сдвинуть ее я была не в состоянии.
– Так что? Меня, кстати, Гориком зовут. – Он поудобнее перехватил раритет под мышку, вытер о штаны пыльную ладонь и протянул мне.
– Сабрина, – я пожала руку, которую мужик тут же вырвал, чтобы успеть поймать у земли выскользнувший пресс.
– Ой-йо! – раскрыл Горик рот. – Вот так крыса!
Я оглянулась через плечо, чтобы увидеть, как наглючая рыжая (шкура казалась даже почти ржавой) крысиная морда, переваливаясь на коротких лапах, шествует через всю комнату, попав в круг света от открытой двери.