Я дар речи теряю, стоит мне услышать, что именно он просит. Видимо, приняв мое молчание за согласие, Тан разводит полы пиджака в стороны и резко сдергивает его с плеч. Металлические пуговки со звоном сваливаются на пол, а я остаюсь в одной рубашке и решительно отталкиваю парня напротив. От неожиданности он ударяется спиной о дверь, а затем, прорычав что-то нечленораздельное, надвигается на меня.
— Не смей! — говорю, закрывая пуговицы на рубашке руками. — Не трогай меня! Я буду кричать! Громко!
Я действительно готова это сделать. Биться до последнего, но не позволить ему снять с меня одежду. Что это вообще за больная фантазия? Я ему что, кукла?
— Идиотка, — констатирует он и, швырнув пиджак мне в лицо, выходит.
Просто покидает комнату, оглушающе хлопнув дверью. Мне требуется время, чтобы прийти в себя. Привести в порядок разогнавшееся сердцебиение и выровнять дыхание. А еще придумать, что сказать девчонкам.
Свой телефон я обнаруживаю в кармане пиджака. Когда Тан успел его туда засунуть — понятия не имею, но радуюсь, что он там, иначе бы сидела в этой части университета еще очень долго.
— Ты где? — шепчет в трубку Стефа. — Пара уже началась.
— Я… я в… где-то, — тяжело выдыхаю. — Здесь очень тихо и никого нет.
— Найди хотя бы одну надпись на двери и скажи мне.
Поборов страх выйти наружу, все-таки открываю дверь и просачиваюсь в коридор. Никого.
— На дверях табличек нет.
— Ясно. Жди. Я сейчас тебя найду.
Стефания приходит за мной минут через десять. Скептически осматривает меня с головы до ног, тормозит на пиджаке в моих руках и требует:
— Рассказывай!
Я и сама собиралась. Как раз девчонок нет и, судя по тому, что Стефа забрала рюкзак с собой, на пару она возвращаться не планирует.
Глава 7
Соня
— Это плохо. Это очень-очень плохо, — комментирует Стефа, мотая головой.
— Плохо, что он не раздел меня!? — больше восклицаю, чем спрашиваю.
— Именно!
— Что это за университет такой, — бурчу я. — Имени боящихся Танского?
— Не, — отмахивается Стефа, отделяя вилкой кусочек чизкейка и отправляя его в рот. — Тан к тебе, вероятно, больше не приблизится.
— Тогда можно выдыхать?
— В том то и дело, что нет…
— Да ты можешь объяснить!? — теряю терпение.
— Все дело в том, что многие девчонки из университета, как бы это тебе объяснить… В общем, все они хотят с ним встречаться. Мечтают, что он обратит на них внимание.
— Тан? — удивляюсь. — Кто-то хочет с ним встречаться?
— А что тебя удивляет? Он привлекательный, богатый, недоступный… каждой кажется, что она — особенная. Что именно она сможет растопить его ледяное сердце.
— Ничего бредовей в жизни не слышала! — говорю совершенно честно.
Растопить ледяное сердце? Кто сказал, что это сердце у него вообще есть?
— И все же… представь, как они все тебя ненавидят!
— Меня? — удивляюсь. — За что?
— За внимание. Ты видела, как он на тебя смотрит?
— Он хотел отомстить.
— Именно, — кивает Стефа.
Она почти доела свой чизкейк, в то время как я даже не притронулась к кофе, не говоря уже о еде. Смысл ее рассказа до меня все же не доходит.
— Его желание раздеть тебя в той подсобке и было местью. Он бы забрал твои вещи, ты бы прошлась по университету в одном белье и… всё! О тебе бы тут же забыли! Нет, парни, конечно, шептались бы еще некоторое время, приставали, но тебя бы не донимали. А теперь представь, что будет дальше!
— И что же?
По моему скромному мнению хуже, чем пройтись в одном белье по университету просто быть не может. Это позорище!
— Он будет мстить тебе иначе.
— Заставит раздеваться в столовой? Или перед деканатом?
— Нет. Он просто продолжит и дальше на тебя смотреть. Всё, чтобы сделать твое существование в университете невыносимым, сделают за него.
У меня неприятно сосет под ложечкой. Аппетит безвозвратно пропадает. Я даже не могу уговорить себя сделать глоток кофе, не говоря уже о купленном десерте. Какая еда, когда на кону мое обучение? Я так ждала поступления! Мечтала вместе со всеми получать образование и что теперь? Ненависть сводного братца, которого все боятся? Получите, распишитесь, называется!
— В прошлом году один из их компании пристал к первокурснице. Она его отшила, а потом ей проходу здесь не давали, — Стефа продолжает подкармливать меня ужасами. — Девчонки ей такое устраивали, у-у-у-у!
— Что? — мне кажется, что я только губами шевелю, но Стефка слышит.
— Вещи из раздевалки забирали, ставили подножку в столовке, но самое ужасное… — подруга делает паузу, осматривается, а затем, понизив голос, шокирует: — Ее ошпарили кипятком. Савицкая толкнула ее, когда она стояла с чашкой чая, ну и… ожог, как ты понимаешь, на руке.