— Я… — ком в горле не дает дышать. — Я плод насилия?
— Прости, Викусь…
— Продолжай, — сжимаю свое запястье второй рукой, что ногти до крови в кожу вжимаются. Плакать я буду потом. Сейчас я должна выслушать.
— А я обезумев от неразделенной любви, не нашел ничего другого, как засыпать вниманием свою жену. Лена с безразличием принимала мои ухаживания. Так же безразлично не отказывала в близости. Думаю, ее куда больше устраивала наша старая модель взаимоотношений. В итоге и моя жена забеременела. А через семь месяцев Катюша прибежала ко мне с огромным животом, уткнулась носом в грудь и плакала, что погибает без меня. А я уже не мог бросить Лену, у которой оказалось очень непростая беременность, и затем и преждевременные роды. Дениса едва спасли, и я безумно переживал за сына. Я просил ее подождать. Обещал, что скоро мы уедем. Как только Лена с сыном окрепнут… Но как ты знаешь, — бьет кулаком по матрацу. — Никуда мы не уехали… Через пять месяцев после твоего рождения, когда я все решил со своей стороны, твоя мать пропала, написав мне прощальное письмо.
Глава 42
— У вас же такая любовь была? Как ты сразу поверил? — всхлипываю, сдерживая слезы.
— А думаешь, я сейчас сам себе могу дать ответ? — качает головой. — Ревновал жутко. Не понимал поступка. Она ведь и тебя бросила… а потом вспомнил, как будучи беременной погибелью кликала тебя. И рассказывала мне, как Андрей постоянно с гордостью говорит, что ребенок стал его личной победой, он усмирил кобылку, и она больше не сбежит пастись на другом лугу. Подумал, что могла она тебя бросить… слишком ненавидела Андрея… — Ярослав опускает глаза.
Ему сложно говорить мне, что любви у мамы ко мне не было. Я плод насилия, я дочь человека, которого она ненавидела всеми фибрами души. Могу ли я ее винить в этом?
Нет, не могу.
Могу только понять. И ответить ей любовь на ее нелюбовь. Сказать, что мне всегда ее не хватало и я очень ее ждала.
— Я все понимаю, Ярослав, — глажу его по голове. — Маме столько горя причинили, столько ее ломали… я не виню ее…
— Но она тебя не бросала, — облизывает пересохшие губы. — Это я позже узнал. После ее письма был ступор. Неверие. Отчаяние. А потом я стал ее искать. Думал, не успокоюсь, пока не поговорим. После моих долгих поисков, примерно через год, я узнал, что Катенька живет со Степаном. И да, это был еще один неприятный сюрприз — эта сволочь был жив и здоров, еще и проживал с моей женщиной.
— И ты поверил, что мама с ним по собственной воле?
— Они жили в другом городе. Я видел снимки, много фото, где они счастливы. Вспоминал письмо Кати, в котором она писала, что была со мной, потому что так проще было убежать от действительности. Степа приехал в город, сам привез мне эти фото, показал, и пригрозил, что если я буду рыпаться, то пострадает мой сын. Это был его первый шантаж. А потом набрал Катеньку, и она мне сказала, чтобы я ее забыл. Подтвердила слово в слово рассказ Степана. Это сейчас я понимаю, что этот ублюдок ее окончательно сломал и заставил это все сказать. А тогда обида и ревность не позволили мне размышлять здраво. Степан за те годы оброс связями, поднялся, он был опасен. И степень его возможностей росла с каждым годом. Я продолжал любить Катеньку, но не стал искать. Ничего не делал, поверив в те сказки. Про то, что она находится в психиатрической больнице, я узнал, когда Денис заболел, а вы планировали свадьбу.