Вчерашняя брюнетка, голубевская секретарша Светлана Михайловна в своем элегантнейшем шелковом костюме цвета слоновой кости лежала на грязном полу, вытянув левую ногу и поджав правую. Правая туфля свалилась и лежала возле. Правый висок разбит, но крови немного, да и вообще на черных волосах кровь не очень видна. Страшнее всего была размазанная губная помада, розовый перламутр — казалось, что из мертвого рта сочится слюна. Господи, только бы не стошнило!
— Никита Игоревич! — тип, который к нам подошел, весь был как бы слеплен из круглых частей. Хотя полным его назвал бы разве что злейший враг. Помню старый мультик про Лошарика, так вот этот очень на него походил.
— Ну, что, Олег? — Никита повернулся к нему, всем своим видом выражая глубочайшее внимание.
Олег покосился на меня, но, видимо, решил, что начальству — а в том, что Никита тут начальство, не было никаких сомнений — лучше знать, и начал рассказывать.
— Пока телеграфно. Напали на нее где-то между десятью и одиннадцатью. Брызнули из баллончика, она закрылась руками, на ладонях явные следы косметики, и тут же стукнули по виску. Вот этим, — он показал железный прут, закрученный в какую-то немыслимую загогулину, и махнул в сторону лестницы. — Вон оттуда, из перил выдернули. Держался на честном слове, а последний излом свежий.
— Н-да, удобно, — буркнул Никита. — А почему били справа? Левша?
— Н-нет, не думаю, — покачал головой Олег. — Потом еще уточню, но вряд ли.
— Сильно стукнули?
— Да средне, сам видишь — череп цел. Это же висок, тут много не надо. Умерла практически сразу.
— Пальцев, конечно, нет?
— Конечно. В целом очень грубая имитация ограбления.
— А почему ограбления? — не выдержала я. Правда, тут же приняла вид самой благонравной девочки. Вроде это кто-то другой спросил, а я так, погулять вышла. Ох, судя по взгляду, которым одарил меня герр майор, будет здесь еще один труп. Прямо сейчас. И вероятнее всего, мой.
— Скажи ей, — махнул на меня Никита. — Пусть поразмыслит. Может, завтра ее будешь осматривать.
Добрый он все-таки. И чувство юмора такое… всеобъемлющее.
— На шее след от сорванной цепочки, небольшая ссадина. Кошелька нет, часы сняты. — Олег выжидательно глянул на Ильина.
— Что ж не интересуешься, почему имитация? — обратился ко мне Никита. — Или, раз уж ты такая умная, почему не предположить, что после убийцы был еще некто, который и забрал ценности?
— Подумаешь! — фыркнула я. — Какой идиот забрал кошелек, когда проще и надежнее было схватить сумочку целиком. И черта с два вы бы ее тогда так быстро опознали. Хотя... в своем подъезде... Но главное — серьги. Я еще вчера на них внимание обратила. Голову не заложу, но, по-моему, бриллианты. Цепочку, значит, сорвал, а серьги оставил? Чушь!
— Н-да, журналисты... — непонятно протянул Ильин. — Ладно, Олег, иди. Будет что-то — сразу ко мне.
— Никита, а правда, откуда вы тут вообще взялись так сразу? — поинтересовалась я. — Убийство при попытке ограбления, этим же район должен заниматься, нет?
— А-а, считай, повезло. У нее в сумочке повестка на завтра была, вот район нас сразу и оповестил.
— Какие сообразительные.
— Да какое там сообразительные! — Никита усмехнулся. — Очень им нужен лишний глухарь. А так... Ваш свидетель, значит, и труп ваш, вот вы и разбирайтесь, кто да зачем.
13.
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены...
«Титаник»
— А ты всерьез полагаешь, что я могу оказаться следующим трупом? Или так сказал, чтобы поменьше прыгала? И когда звонил, сразу поинтересовался, одна ли я. Кто у меня мог быть?
— Да ничего я не полагаю! — взорвался Никита. — Мне не нравятся совпадения. Если бы не убийство Светланы, я мог бы еще на минуту поверить в случайность истории с приемником. Но лучше перестраховаться, чем осматривать еще один труп. А эта скотина слишком шустрая!
— Ладно тебе кипятиться. Если уж меня тоже понадобилось грохнуть, то зачем такие сложности? Угнать машину, наехать и все дела.
— Ох, храни меня господи от дилетантов! — Ильин возвел очи горе. — Начиталась детективов. Во-первых, угнать машину не так просто, как тебе кажется. Во-вторых, чтобы сбить человека наверняка насмерть... в общем, это тоже не элементарно. Тем более среди бела дня. Ты когда последний раз вечером на улице была?
— А почему... Понятно, я же все время в «Прибрежном». Черт! Ну, что бы вам Светлану Михайловну на вчера вызвать. Звонил ей Голубь или нет?
— А чего ты так к этому звонку прицепилась?
— Здрассьте! Единственная возможность установить — был у Стрельцова мотив или нет.
— Ну, положим, не единственная, ведь мотивы могли быть и другие, не обязательно связанные с кредитом. Хотя это, конечно, довольно сомнительно. А тебе, гляжу, не хочется, чтобы это был Стрельцов?
— Да. Вот так. Я на него глаз положила, еще в «Прибрежном». А то останусь с разбитым сердцем.
— Врешь ты все! Глаз ты положила на меня, я изо всех сил упираюсь, а ты со всей возможной изобретательностью пытаешься меня спровоцировать. Всем хорошо, все довольны.
— Здрасссьте! С чего мне быть довольной, если ты упираешься?
— Вот и здрасссьте! Если бы я поддался на провокацию, тебе бы через неделю стало смертельно скучно. А так всем весело и интересно. Кстати, и Стрельцова ты по той же причине не желаешь видеть в роли убийцы. Не может быть убийцей человек, который тебе сразу понравился. Не хочу, и все тут. Скажешь, не так?
— Ну, отчасти, может, и так. Но не только. Уж больно все на нем сходится: и ключики, и пальцы, и то, что он последний достоверный визитер. Даже убийство секретарши вполне ему подходит. Если они с Голубем не договорились, и тот передал прямо противоположную информацию... Мне нравится Стрельцов, но не нравится, что он порекомендовал отложить мою встречу со Светланой Михайловной на завтра. Он ведь, если это все-таки он, должен быть уверен, что она никому ничего еще не рассказала, иначе нет никакого смысла убивать, так?
— Ну! — согласился Никита и тут же съязвил. — Быстро ты, однако, симпатии меняешь.
— Ничего я не меняю. Я пытаюсь бесстрастно анализировать факты. Вот гляди. Он должен был с ней хотя бы поговорить — иначе как он может знать, что она единственный человек, осведомленный об этом чертовом звонке, уж не знаю, был он или не был. Так… Он говорил, что нередко встречается с ней на собачьей площадке. Хотя... В этом костюме я ее в банке видела, значит, она как раз возвращалась домой и собаку еще не выгуливала.
— Хорошо вычисляешь. Только я тебе и без вычислений скажу, что Светлана действительно возвращалась домой, а не было ее с утра. Есть у них на первом этаже такая дивная бабуля, мечта оперативника. Все видит, все слышит, все знает, чуть не круглосуточно торчит у дверного глазка — вместо телевизора. К тому же терпеть не может собак и одиноких женщин. Уж она бы Светлану не пропустила.
— Та-ак. От стрельцовского офиса до банка я дошла минут за двадцать, еще через полчаса она ушла, дальше...
— Да не напрягайся ты так. Не виделся с ней Стрельцов. Остаток дня она провела с мадам Голубь, что-то им обсудить надо было, потом вместе поужинали в «Цыпленке жареном». Географию представляешь?
— Вполне. От банка два квартала.
— У ресторана взяли мотор, да не частника, а такси. Первой, естественно, вышла Тина, она почти в самом центре живет, а Светлана Михайловна поехала дальше, к себе домой. По времени все совпадает. Таксиста мы завтра найдем, они у «Цыпленка» одни и те же крутятся. И не гляди на меня вопросительными знаками — ничего она Тине не рассказала, говорили о голубевских делах, им хватило. И когда же она успела со Стрельцовым повидаться? Он мог ей, конечно, позвонить, но мне эта идея что-то не кажется особенно привлекательной. Не телефонная тема.
— Тогда как он мог быть уверен, что она никому и ничего?
— Ты самый простой вариант забыла. Дождался у подъезда, переговорил, выяснил, что хотел и...