— Ты бы хоть кольцо снимал, когда посторонним женщинам ручки целуешь!
— Ах, это? — он стащил с пальца обручальное кольцо. — Хочешь, тебе подарю?
— Ага, в нос, чтобы на цепь сажать. Ну тебя к лешему с твоими шуточками! Лучше скажи, у кого еще нет алиби на вчерашний вечер?
— А ни у кого, включая тебя. Как тебе версия: журналист убивает, чтобы сделать себе имя на громких публикациях?
— Для детективного романа как раз сойдет, надо будет использовать. А вы наблюдение ни за кем не пустили? Или собираетесь?
— Будет исполнено, мадам, доложу незамедлительно! — Ильин шутейно поклонился.
А все-таки интересно, что бы он делал, если бы я сказала «подари»?
14.
Главное — чтобы костюмчик сидел.
Прокруст
Светлану хоронили тихо и незаметно, не то что Голубя. Еще бы! Тот если и не магнат, то все-таки личность в городе не последняя. А секретарша, будь она трижды секс-бомбой — кому она интересна после смерти? На похоронах было человек десять-пятнадцать. Наблюдая за краткой церемонией, я сделала только один вывод: Катя Стрельцова очень не любила Тину. Нет, ничего такого нарочитого вроде «руки не подам», они стояли рядом и даже перебросились парой-тройкой приличествующих случаю фраз. Но — не любила. Ревновала бывшую пассию мужа? Боялась чего-то? В том, как она старалась не смотреть на Тину, как немного поджимала губы, как незаметно отодвигалась, чудилось что-то инстинктивное. Так некоторые не любят пауков. Или тараканов. Почему? Непонятно. Безвредные твари, не кусаются.
Газеты про Голубя быстро забыли, а убийства Светланы Михайловны как бы и вовсе не заметили. Следствие, судя по ильинским обмолвкам, не то случайным, не то намеренным, тащилось нога за ногу, особых открытий не случалось, ничего пока не нашли, никого не задерживали. А меня мучили два вопроса. Почему именно метанол, и за каким чертом семье Голубь понадобилось заказывать лимоны, когда достаточно было зайти на половину Тины. Для первого более-менее правдоподобное объяснение существовало: удобно выдать за несчастный случай. Второе было совершенно бессмысленным и потому царапало мозги, как заноза: вроде и забудешь про нее, а неловко заденешь, и колет. Почти такой же непонятной была история с приемником. Я, конечно, не принимала особенно всерьез ильинскую версию — мол, это попытка меня убить, но… а вдруг? Тогда получалось, что я что-то знаю. Вот только вспомнить, что же я такое видела или слышала, так и не удавалось. Скорее всего, ни черта я не видела, а Никита просто перестраховщик.
Через несколько дней, заскочив на полчаса в редакцию, я нарвалась на его звонок.
— Маргарита свет Львовна! Скажи пожалуйста, когда ты в последний раз с Тиной виделась?
— На похоронах Светланы. А что, ее тоже?
— Типун тебе на язык! А с кем из коллег ты обсуждала всю эту историю?
— Что, сантехник, выясняешь, где течет? Да ни с кем. И не из коллег тоже, можешь меня вычеркнуть. И, может, соизволишь объяснить, с чего такой допрос?
— Загляни в сегодняшний «Криминал». У меня даже мелькнула шальная мысль, что это твоя работа, но, зная твое мнение по данному вопросу, я эту мысль пристрелил. Ладно, я в конторе, если что надумаешь, звони.
«Криминал» — газетка предельно желтая и скандальная. Но работают там, конечно, профи, этого не отнять. Из абсолютного ничего могут сделать сенсацию — пальчики оближешь.
А убийство Голубя — это вам не «ничего». Материал получился эффектный, как раз на центральный разворот. «Убийца — герой нашего времени?» И подзаголовок: «Вдова уверена, что мужа убил несостоятельный должник». Левую сторону занимало интервью с мадам Голубь, иллюстрированное фотографиями, явно взятыми из семейного архива, справа «наш комментарий», тут фотографии были сплошь милицейские: трупы, собаки, эксперты. А до чего виртуозно изложено — слюнки от зависти текут. Не зря Ильин меня заподозрил в причастности к этому материалу, стиль явно перекликался с «Шагом с обрыва». Ни единого прямого обвинения, только намеки, хотя и ясные, как утренние помыслы алкоголика. Стрельцов в тексте упоминался всего дважды, однако, заголовок указывал на него со всей возможной определенностью. Впрочем, досталось в материале всем: и Бардину, и еще двум-трем малознакомым мне личностям. Вообще материал был сделан в форме откровенного восхваления наших доблестных милиционеров, которых «не обманула попытка преступника выдать убийство за несчастный случай». Сарказм, конечно, но ведь не придерешься.
В убийстве Светланы акценты ставились по тому же принципу: «надо быть очень уж наивным, чтобы принять всерьез версию ограбления». И далее подробно про баллончик, про неснятые серьги и все такое. В том же стиле «дураку ясно» убийство Светланы связывалось с убийством Голубя — с тщательным разбором возможных мотивов. От пресловутого телефонного звонка до версии «а казачок-то засланный». Мол, Светлана, могла работать на два фронта, поставляя убийце деловую информацию. Значит, после убийства Голубя убрать ее было просто необходимо, поскольку она лучше всех была осведомлена о возможном мотиве этого преступления. В общем, как ни крути, убийство Светланы явно было лишь следствием, необходимым для сокрытия какой-то важной информации. Мельком упоминалось о старом приятельстве ее и Стрельцова.