– Ух, ты! Молодец! Умница! – не поскупился я на похвалу. – От всей души поздравляю и радуюсь за тебя!
Наклонившись, я, никого не стесняясь, поцеловал раскрасневшуюся подругу в подставленную для этого щёчку.
– Так ты теперь твоя милость? – поинтересовался я, усевшись обратно и не обращая внимания на раздавшиеся за другими столами шёпотки.
– Скорее твоя! – получил я неожиданный ответ, едва не поперхнувшись от полезшей в голову двусмысленности.
Кашлянув пару раз, проговорил, допивая остывшее уже какао:
– Не понял!
– Если бы не ты, то я б никогда не смогла этого сделать.
– Снова не понял. Причём здесь я?
– Это ты избавил меня от давнего недуга, не дающего мне развиваться как магу-целителю, – с готовностью пояснила девушка. – Как обещал, так и сделал!
Только после этого пояснения я вспомнил, что о чём-то таком где-то с месяц назад действительно говорил Ладе, ни на что при этом серьёзно не рассчитывая. Тогда хотелось просто поэкспериментировать с природным источником маны, коим и была обнаруженная мною аномалия в ауре подруги. Так что скачок в развитии эфирных способностей Лады – это просто побочный продукт моего неуёмного любопытства. Но об этом, конечно же, я никому никогда не скажу. Тем более самой Ладе.
А включив своё эфирное зрение и просканировав им улыбающуюся девушку, я констатировал, что она полностью магически здорова. Все эфирные потоки в её организме движутся так, как и описывались в прочитанных мною научных статьях. По крайней мере, я никаких патологий сейчас найти не смог.
Да и внешне симпатяжка стала стройной девушкой – совсем не такой, какая повстречалась мне в первый раз. Дылдой она и до сегодняшнего утра была – тут уже ничего не поделаешь. Грудь подруги практически не уменьшилась, как и бёдра. Зато постройневшая в остальных местах девушка (и это я только сейчас понял) стала практически копией Аньки Бахметьевой, только сероглазой и откровенно блондинистой.
– Спасибо тебе большое! – теперь чмокнули в щёчку меня, ещё не пришедшего в себя от произошедшего только что осознания. – Я побегу. Надо повторить математику. Встретимся на уроках.
Лада уже минут пять, как упорхнула, а я всё ещё сидел за столом, укладывая на место потрясённые недавним открытием мозги. Вот что значит постепенное привыкание к происходящим вокруг небольшим изменениям!
Кисмет! Так, кажется, говорят турки о судьбе, назначенной человеку Аллахом.
***
Вторая, неприятная часть кисмета, не замечаемая до этого момента, перехватила меня возле места складирования грязной посуды.
– Раз уж прогулял начало дежурства, то персонально вымоешь это всё! – обвела Опалова указательным пальцем забитую до отказа раковину и пару столов рядом с ней. – И не вздумай опоздать на первый урок!
«Вот он, мой последний и решительный бой!» – молнией пронеслось в голове, но идти в наступление я пока не стал, а, сложив руки на груди, пристально уставился в одну пару бессовестных женских глаз, за которыми, как всегда, виднелась другая, но уже встревоженная.
Не знаю, насколько мне удалось внешнее спокойствие, но внутри я клокотал от вновь разгоревшейся злости, словно самый настоящий вулкан.
– Ты чего молчишь? – не прочувствовала момент староста.
– Слова подбираю, – медленно, чтобы не сорваться процедил я.
– Какие?
– Цензурные.
– Подобрал? – не успокаивалась камикадзе.
– Ага.
– Ну и?
– Извини, но ничем не хочу тебе помочь. – предпринял я попытку решить дело миром.
– Ты говоришь, как идиот! – мирная инициатива была с гневом отвергнута.
– Я говорю так, чтоб ты поняла.
– Ты, вообще, с головой своей дружишь? – получил мой МИД дипломатическую ноту.
– С головой необязательно дружить. У меня с ней чисто деловые отношения: я её кормлю, а она думает. Зато у меня характер не такой, как у тебя! – выдал я коммюнике по итогам проведенных на высшем уровне переговоров.
– Это какой же у меня характер?
– Ты точно хочешь услышать ответ на этот вопрос? – уточнил я запрос на выдачу конфиденциальных данных.
– Хочу!
– Ты не утонешь нигде. Так что засунь это дежурство себе в п…ортфель!
Судя сузившимся глазам и сжавшимся кулакам, староста прекрасно поняла, куда я посоветовал всё засунуть, так как никаких портфелей у местных школьников не было: