А вот Ладу я, несмотря на все старания, вычислить так и не смог. Заныкалась редиска!
Тем временем женщина в моём шлеме проговорила: «Первый раунд – все против всех!»
«И что теперь делать? Заклинило, что ли?» – потолкал я запертую преграду, плотно прилегающую к охраняемому ею проёму. В противоположном направлении дёргать закрытую дверь было не за что. И вообще, откуда эта дверь и стена вокруг неё взялись? Ведь здесь должен находиться тир! По крайней мере, в прошлый раз, когда я стрелял из калаша, аналогичного висящему на моём плече, он тут и был! – «Ничего не понимаю!»
Но только я вознамерился должным образом приложиться к деревянному препятствию нижней конечностью, для чего даже слегка отступил назад, как игнорировавшая меня дверь, превратившаяся вместе с номером в мелкую чёрную пыль, с лёгким шорохом осыпалась на пол. И впиталась в него, словно вода в сухой речной песок.
А моё тело с вытолкнутой вперёд ногой, увлекаемое силой инерции, под новую фразу в шлемофоне: «На полигон вошли все бойцы. Сражение начато!», сделало широкий шаг, чуть не исполнив при этом продольный шпагат.
Восстановив едва не потерянное равновесие, я присел и в сильнейшем обалдении щупал левой рукой (правая удерживала соскользнувший с плеча автомат) чистый, слегка шершавый, как и стены, пол. А потом, как баран, смотрел на новую двадцать вторую дверь, собравшуюся из посыпавшегося сверху порошка.
Это и спасло меня от позорного поражения в самом начале всеобщего сражения. Не успел я, начиная выпрямляться, развернуться, как слева и справа от моего небольшого, слегка расширяющегося в стороны, коридорчика, направленного внутрь полигона, выскочили грудастые номера «20» и «21». Ослепляя вспышками и оглушая грохотом выстрелов, девушки азартно стали расчерчивать двумя автоматными стволами пространство над моей головой.
Я тут же шлёпнулся на спину, открывая прицельный, слава Богу, ответный огонь и мысленно вознося благодарность тому, кто заставил меня сразу же после попадания на полигон снять калаш с предохранителя.
В итоге, через десять секунд после моего акробатического попадания на бывшее стрельбище, на полу валялись три тела – два неподвижных и одно, судорожно переводящее дыхание и меняющее в автомате опустевший, судя по двум нолям на нём, патронный контейнер. А ещё пытающееся осознать прозвучавшее из динамиков шлема сообщение, что на полигоне осталось двадцать боеспособных бойцов.
Я даже выругаться не успел! Как я мог не услышать топот ног двух человек? Не иначе, как оторопь от местных архитектурных чудес тому виной.
А непослушная патронная ёмкость всё никак не хотела становиться на предназначенное для неё место, пока я обшаривал округлившимися от пережитого стресса глазами доступное взгляду пространство и вслушивался в стрельбу, доносящуюся из-за мешающих обзору хаотично расположенных полуразрушенных сооружений. Они тоже из летающей пыли созданы?
Так, нужно взять себя в руки и совместить наконец-то автоматные приёмник и магазин, дрожащие вместе с удерживающими их руками. А заодно, пополнить поредевший боезапас, позаимствовав его у тех, кому он уже не нужен.
Оценив уменьшение за несколько секунд скоротечного боя количества патронов сразу на двадцать пять процентов, я на собственном опыте прочувствовал смысл прочитанной в какой-то книге фразы: «Патронов много не бывает. Бывает или очень мало, или просто мало, но больше уже не утащить».
Справившись с разогнавшимся сердцем, дрожью в руках и опустевшим автоматом, я замер перед двумя лежащими на полу телами. «Брать или не брать? Вот в чём вопрос! И, если брать, то как?» – размышлял я, не забывая одним глазом контролировать окружающую обстановку. Некоторая стеснительность в моём характере всё-таки не позволяла без разрешения к кое-чему у кое-кого прикасаться. А, ладно, говорили же – на войне, как на войне!
– Извините, девчонки, так надо! – проговорил я, осуществляя собственноручно то, о чём думал в арсенале бункера.
А потом некуртуазно59 съехал на одну вредную сегодня женщину:
– Все претензии к нашей наставнице.
59. Куртуазность (в переводе с французского – учтивость, рыцарство) – в Средние века правила поведения, прежде всего, по отношению к придворным дамам.
Заполнив одним из трофеев опустевший подсумок, я задумался, куда девать оставшиеся? Ведь их было ещё пять штук, извлечённых из подсумков едва слышно мычащих что-то возмущённое «трупов», автоматы которых тоже оказались пустыми. А ведь есть ещё патроны к пистолету, а ещё гранаты! Это сколько же у меня сегодня добавится ненавистниц? Впрочем, пистолеты и патроны к ним, я брать не буду. Хорошего – понемножку. А вот остальное… Эх, повторяться не хочется, так что кому надо, пусть ещё раз перечитает окончание одного из предыдущих абзацев. Но заначку себе (мужчина я или кто?) всё-таки сделать надо. Недаром же во мне пятьдесят процентов украинских генов! Вот только где?