– То есть к нам она приедет тоже, если вдруг кто-то сейчас не понял, – почему-то ещё добавила девушка.
Как я пропустил такую новость – не понимаю! Хорошо, что Лада об этом не спросила, а то не представляю, что пришлось бы ей отвечать. Зато прекрасно стал понятен смысл всего предстоящего шухера.
Ничем в этом плане потомки от своих предков не отличаются. Как была в моё прошлое время показуха, так она благополучно дожила до сегодняшних дней. «Надеюсь, хоть пожелтевшую траву в зелёный цвет красить не заставят!» – вспомнил я рассказы некоторых вернувшихся из армии дембелей, пугающих молодых призывников армейской романтикой и дедовщиной.
А вот бордюры белить мне всё-таки пришлось. Хорошо, что их немного оказалось – только вдоль коротенькой автомобильной дороги, змеящейся от ворот гимназии к комплексу учебных, жилых и хозяйственных зданий на её территории. Пешеходные и спортивные дорожки этими украшениями оснащены не были. И меня это очень радовало!
А вообще весело и прикольно было наблюдать за их благородиями, светлостями и прочими сиятельствами, собственноручно (после иссякания невеликих магических резервов) таскающими упавшие с деревьев ветки, сгребающими опавшую листву, убирающими мусор и многочисленные отходы жизнедеятельности парковых птичек и зверушек. «Может тут ещё и высочества какие-то трудятся?» – пришла мне в голову смешная мысль.
Веселился я недолго, так как после окончания отбеливания дорожного поребрика мне незамедлительно поручили украсить тем же колером стволы растущих в парке деревьев. А было их … мама не горюй! Эх, какие только пословицы и поговорки я не вспоминал, ругая себя за преждевременное веселье!
Кстати, сегодняшнюю пятницу объявили санитарным днём и освободили всех нас от школьных уроков. Так что трудились мы все в поте лица от завтрака и до самого ужина с перерывом на положенный по расписанию обед.
А вот приветствующих высокую гостью кумачовых транспарантов вывешено не было. Даже непривычно как-то – словно и не ждём никого. Ведь гордое реяние на центральном флагштоке знамени Руси и развевание на боковых мачтах стяга гимназии и личного штандарта государыни – это привычная, ежедневная картина, которая у меня не вызывает уже особого интереса. Может просто рано ещё?
К вечеру умаялись все: и трудящиеся школьники и школьницы, и опекающий нас педагогический и административный коллектив гимназии, который, к их чести, занимался не только контролем и надзором за учениками, но и прикладывал свои физические, а зачастую и магические силы нам в помощь. Даже не предполагал, что в аккуратном с виду парке можно найти столько всякого беспорядка.
Единственными, кто не принимал участия в уборочной кампании, были патрульные двойки, количество которых после моей шалости с дверью сторожки заметно увеличилось. Значит и численность личного состава охраняющего нас подразделения ГСО выросла. И их свободные от патрулирования коллеги пахали в своих зонах ответственности не меньше охраняемых, если не больше.
Вот с одной такой парочкой новых дозорных, которых я раньше на территории гимназии не встречал, я и «подружился». Первое наше знакомство состоялось в момент моего коленопреклонённого положения с ведёрком погашенной водой извести в одной руке и роскошной пушистой кисточкой в другой.
На привычно вышагивающие фигуры в чёрной униформе, вооружённые такими же рациями и пистолетами и зорко оглядывающие окружающие их окрестности, давно не обращали никакого внимания ни я, ни остальные привыкшие уже к ним школяры. Вот и на эту, спокойно приближающуюся ко мне двойку, я привычно не смотрел, увлечённый равномерностью неторопливо наносимого мною белого бордюрного покрытия. Услышал только произнесённое тихо и с большого расстояния вопросительное:
– Этот?
И другое негромкое, но уже утвердительное:
– Других таких здесь нет.
Мало ли как могут скрашивать скуку две женщины, вынужденные, чтобы заработать себе на хлеб с красной икрой, ежедневно наматывать на свои ноги монотонные километры по одним и тем же маршрутам? Тихая беседа – не самый плохой способ развеять окружающее их однообразие. Главное, по моему мнению, чтобы происходило это не в ущерб выполняемым профессиональным обязанностям.
Тема чужого, подслушанного невзначай, разговора, как я искренне считал, меня касаться не должна была, так что и внимания на него я не обращал. А зря! О чём, вернее о ком, могут беседовать две взрослые вооружённые дамы, я начал догадываться, когда, ощутил от одной из них пинок по возвышающейся над головой оконечности моей спины. И, в результате полученного физического импульса, протаранил придорожные кусты, благополучно укрывающие неторопливого меня от посторонних контролирующих взглядов.
– Самка собаки! – употребив в два раза меньше слов, но полностью сохранив смысловую нагрузку, я громко поведал всему миру о переполнивших мою душу эмоциях.
Выбираясь задом из пока ещё густых зелёных зарослей и поворачиваясь лицом к своей обидчице, разместившей правую руку на висящей на поясе дубинке, я одновременно оценивал и нанесённый мне ущерб, и личность агрессивной гражданки в униформе.
Физических потерь от действий не полноватой, а скорее плотной, брюнетки немного выше моего роста у меня не было. Моя опа, обиженная её красивой ножкой, обтянутой форменными брюками, совсем не болела. Да и нырок я совершил скорее от неожиданности, чем от приложенного к ней усилия. Даже ведёрко с известью, что удивительно, сохранило вертикальное положение на асфальте, ни капельки не расплескав своего ополовиненного содержимого. А кисточку я так и не выпустил из сжимающей её руки. Так что урон был скорее моральным, чем материальным. Большего я оценить не успел.
– Не ругайся! – на этот раз несильный физический привет прилетел к моему затылку от второй, неосторожно оставленной за спиной, тоже брюнетистой «воспитательницы».
– Самка собаки во множественном числе! – от несуразности происходящего мой словарный запас резко сократился до одного слова, но не стал от этого менее выразительным.
Пригнувшись от неожиданности, я благоразумно поспешил скачком разорвать дистанцию «боя», взмахнув при этом руками, в том числе той, которая не обронила пропитанную известью кисть.
Выражения, прозвучавшие от ещё дальше отпрыгнувших от меня патрульных, были не менее эмоционально окрашены, чем перед этим мои. Жаль, что агрессоршам так и не досталось разлетевшегося по кустам контрастного с их формой красителя – мало его сохранилось на щетине моего, как выяснилось, оборонительного инструмента, и слишком хорошей оказалась реакция тренированных военизированных дам.
– Вешайся, презерватив! – не совсем этим словом, но с милой улыбкой на устах и противоположным выражением глаз, тихонько проговорила первая моя новая знакомая, вместе с более высокой и грациозной подругой неожиданно решившая покинуть поле нашей быстротечной во всех смыслах брани.
И только обернувшись им вслед, я понял, что эскалации непонятной напряжённости в неравных межполовых отношениях помешало появление из-за поворота дороги завхоза Ивановой, решившей, наверное, проверить скорость и качество выполнения выданного мне ею же утреннего малярного задания.
– Что они от тебя хотели? – проговорила подошедшая встревоженная спасительница, обеспокоенно меня оглядывая. – О чём вы говорили?
– Да так, обсуждали одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, – внешне спокойно процитировал я д'Артаньяна, получив, судя по изменившемуся взгляду женщины, оценку своих мыслительных способностей, строго противоположную той, которой своего будущего друга наградил Атос19.
19. Часть разговора д'Артаньяна с тремя мушкетёрами перед их дуэлью, касающаяся причины участия в ней Арамиса:
– Да, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, – сказал д'Артаньян.
«Он, бесспорно, умён!» – подумал Атос.
Не знаю, может я действительно сглупил, скрыв от женщины произошедшее перед её непосредственным появлением? Но уж слишком растерянным был в тот момент, оценивая не «западло» ли посвящать взрослых в возникшие неожиданно проблемы, которые, по жизни, я всегда (ну, если честно, то по большей части) привык решать сам. Да и ничего мне, по сути, страшного не сделали – всего лишь стукнули легонько пару раз. Кто из нас не получал в своё время за соответствующее поведение воспитательный подзатыльник или за что-то другое «педагогический» под…опник? Другой вопрос за что? И, если я прав в предполагаемом на него ответе, то тем более жаловаться мне было нельзя.