Кстати, о следователях. У судьбы на этот день, кроме приятных новостей о полном порядке в стройных рядах государственной охраны, был припасён и неприятный сюрприз. Перед уходом, а вернее каким-то убеганием, Говорова ещё уведомила меня, почти дословно процитировав городничего из известной всем комедии Николая Васильевича Гоголя: «К нам едет ревизор!»
Вернее ко мне едет … Нет, не ревизор, хуже – следователь. Точнее его женский вариант. О чём меня и поставили в известность, попросив никуда с территории гимназии до окончания этого сюрприза не отлучаться. Блин, где-то я всё-таки наследил!
Выцепила следовательница меня прямо с утра, хотя я почему-то думал, что у меня будет какое-то время на подготовку к её неприятному визиту. Но не успел я вернуться с завтрака, как встретила она меня у подъезда моего корпуса вся такая строгая, официальная, что дальше прям некуда.
Ещё издалека на подходе к своему жилищу я заметил топтавшийся перед входом незнакомый короткий серый юбочный костюмчик, плотно облегающий приятные взгляду выпуклости и спереди, и сзади, не говоря уже о крутых боковых поверхностях. Планшетик в левой ручке электронный удерживает, правой очёчки поправляет на украшенной аккуратной гулькой головке, длинными ножками, обтянутыми черной сеточкой, перебирает, и бордовыми туфельками на высоких «шпильках» по асфальту постукивает от нетерпения меня увидеть и расспросить.
Именно так она и сказала, удостоверившись в окончании срока своего бездельничанья, показав голограмму на служебном удостоверении, назвав фамилию, имя, отчество и должность, которые, как ни удивительно, совпали с тем, что было отображено в её раскрытой передо мной ксиве. А потом ещё напросилась в гости, проигнорировав информацию о том, что мне ещё нет четырнадцати лет.
– Так я же не допрашивать тебя пришла, а просто побеседовать, – почти искренне удивившись, сообщила дама тёмно-красными губами, уставившись подведенными серыми глазищами поверх тонких очков, удерживаемых однотонными с губами ноготками. – Или тебе есть что скрывать?
И вот тут я немного струхнул, но, конечно же, заверил, что ни в чём противозаконном никогда замешан не был, отчего «с восторгом предаюсь в руки родной …»32 Слово «милиция» я вовремя заменил на местное «полиция».
32. Цитата из кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию».
Растерянно открывая дверь, впуская сыщицу и удивляясь проплывшему мимо аромату жасмина, я лихорадочно прикидывал, что мне сейчас делать.
Вариант номер один – выгнать женщину – уже не получится, так как сам её впустил и провожаю сейчас глазами соблазнительные виляния её нижними девяносто. Кстати, откуда дама знает, что путь в мою комнату пролегает вверх по лестнице, а не сворачивает влево или вправо сразу после входного предбанника? Хотя спроси её об этом и получишь стандартный ответ, что ей по должности положено всё знать. Работа, мол, такая! Поэтому промолчим – чего зря сотрясать воздух?
Вариант номер два – захлопнуть дверь, поймав преодолевшую уже половину лестничного пролёта очаровательную шпионку, и побежать за единственной, дежурящей сегодня от учителей, Говоровой? Как-то стыдно сбегать от одной женщины, чтобы спрятаться за юбку другой. Не по пацански! Да и ушла уже наставница, скорее всего, как сама говорила по делам. По крайней мере, как я видел, очень споро двигалась после завтрака в направлении выхода с территории гимназии. И замок изнутри моего подъезда открывается без электронного ключа по нажатию большой круглой кнопки. И из моего, не такого уж и высокого, окна, при большом желании, спрыгнуть можно. Так что и этот вариант мимо.
И тема предстоящего общения с одной стороны вызывает немалые опасения, а с другой – такое же любопытство, так как очень хочется узнать, что и о чём смогли выяснить компетентные органы: о моей проделке со сторожкой, о вчерашнем случае в парке или о том и другом вместе взятом? А может разговор будет о чём-то третьем, вообще не связанном со мною лично, а с мамой Машей, например, и я себя зря накручиваю? Тем более что это будет, как сказала следовательница, простая беседа.
Пока я размышлял, женщина успела подняться до межэтажной площадки, на которой остановилась, вопросительно глядя на меня.
– Иду я, иду! – раздвинул я губы, надеюсь не в деревянной улыбке. – Задумался просто кое о чём.
Явно заметив направление моего «задумчивого» взгляда, удовлетворённо хмыкнувшая, недоверчивая дама всё-таки дождалась закрытия входной двери, проконтролировав моё перемещение по ступеням лестницы. И, войдя за мной в жилую комнату, остановилась посередине, с любопытством оглядываясь вокруг.
А я плюхнулся на кровать, предварительно вытащив для гостьи из-за стола свой единственный и поэтому по умолчанию приличный стул:
– Извините, в комнате слегка не прибрано, так как гостей я сегодня не ждал. Тем более таких!
Каких таких я уточнять не стал. Пусть сама понимает, как хочет.
– Ты какой-то излишне напряжённый, Слава. Или мне показалось? – едва устроив свою попку на установленном напротив меня сидении, с огоньком приступила к делу дознавательница. – А может ты боишься взрослых женщин?
«Тебя точно стоит опасаться!» – пронеслось в мозгу, пока я, отрицательно мотая головой, развеивал видение, что на миг мелькнуло перед глазами, когда женщина забрасывала ногу на ногу. – «С ходу принялась давить на самые низменные, как говорила прошлая классуха, мужские инстинкты. Ещё и жасмином отвлекает. Откуда только узнала о моих пристрастиях в запахах? Или это простое совпадение?»
– Ну и хорошо! Я хочу, чтобы ты меня не боялся, и мы с тобой подружились, – за произнесёнными словами последовало новое перекидывание ножек и доверительный наклон вперёд, приковывающий моё внимание к потрясающей глубине её декольте. – Мы же будем друзьями?
– Угу! – кивнул я, провально стараясь не выдать направление помыслов и желаний, тестостероном пробравших меня с ног до головы, комментируя мысленно своё согласие: «Счаз! Таких друзей – за х…й и в музей!»
Впрочем, эта нецензурная поговорка непосредственно к моей, явно подготовившейся, гостье, счастливо улыбающейся во все тридцать два отбеленных зуба, относиться никак не может, так как просто не за что проделать всё предписанное.
Хм, губы её хоть и улыбаются, но глаза при этом зорко отслеживают все мои произвольные и, главное, непроизвольные реакции. Особенно движения зрачков, на которых я уже трижды или четырежды попался. Да и фиг с ним! В конце концов, я нормальный юноша пубертатного периода своей молодой жизни и мне по возрасту положено так реагировать на демонстрирование красивой женщиной своих самых интересных мест.
После всего увиденного и оценённого следовательница, вновь удобно откинувшись на спинку стула, приступила непосредственно к той части разговора, ради которой сюда и пришла.
– Вот смотри, – проговорила она, – чтобы ты мог полностью мне доверять, я специально отключаю функцию записи на моём планшете.
Развернув оный ко мне лицом, гостья пальчиками потыкала в его экран, словно я должен разбираться во всех их следовательских прибамбасах, и отложила его на соседний с нами стол.
Дальнейший диалог, которого, чего уж скрывать, я откровенно боялся, и на который всё это время лихорадочными темпами настраивался, начался с обмена быстрыми вопросами:
– Ну, рассказывай, зачем моих подруг обидел?
– Каких подруг? – озадаченно почесал я затылок, гадая какую из патрульных двоек женщина имела ввиду. Или в её подругах числилась ещё одна парочка – Опалова Слава и Покровская Марина, которых я тоже потенциально как бы обидел?
– Ты что, никаких девчонок никогда не обижал?
– А надо?
– Не знаю, это ты мне скажи.
– Ну, каких-то девочек за всю свою интересную жизнь я, определённо где-то когда-то обидел. Но не специально и не со зла. И всё разрешилось на прямо месте, – сообщил я, вспоминая все случаи моего здешнего избиения, и задумчиво потирая шею и другие пострадавшие от девичьих рук, ног и магических способностей места. – Или обиженные потом были без претензий. По крайней мере, мне о таких ничего не известно.