И только совсем небольшое количество девушек, уверенно стояло в нескольких практически неподвижных шеренгах напротив одного из выходов главного учебного университетского корпуса. Пройдя к четвёртому-пятому курсам полный цикл психофизической подготовки, старшекурсницы молча, и внешне абсолютно расслабленно ожидали появления своего прямого вышестоящего руководства, вот-вот должного появиться перед ними.
Высокое начальство не заставило долго себя ждать, быстрым шагом выйдя из вовремя открытых перед ним караульными дверей. И, после выкрикнутых командирами курсов распоряжений: «Смирно!», приступило к оглашению того, для чего в экстренном порядке собрало перед собой все замершие на плацу учебные подразделения:
— Университет, слушай боевой приказ! Вам надлежит ...
***
Глава 1
— Это одна из палат отделения нейротравмы, укомплектованного в нашей больнице самым современным на сегодняшний день медицинским оборудованием и оснасткой, с которыми вы успели уже ознакомиться на этот час. — проговорил мужской голос где-то около моей головы. — А находящийся сейчас перед вами пациент находится в нашем отделении уже около года.
В сознание я постепенно начал приходить после звука открываемой двери и шорканья многочисленных подошв о непонятное половое покрытие. Шорохи перемещения неорганизованной (или наоборот организованной — это пока неясно) группы людей неторопливо приблизились и, рассредоточившись вокруг меня, временно стихли. Кто были эти люди, тихое дыхание и шуршание одежды которых я прекрасно слышал, и что они делали возле меня и моей кровати, я не представлял, так как глаза открыть, почему-то, не получалось. Зато наконец-то заработало обоняние, сообщившее, что я опять нахожусь в учреждении явно медицинского профиля.
«Больница? Опять? — проползла ленивая мысль по моей всё быстрее набирающей обороты, но пока ничего не понимающей голове. — А когда и как я сюда попал? Ведь вчера вечером я, как обычно, после вечерней пробежки и нехитрых гигиенических процедур лёг спать в своей комнате на втором этаже персонального жилищно-складского корпуса Первой патронатной государыневой гимназии, находящейся в Воронцовском парке бывшего имения Воронцовых-Дашковых под названием Быково».
— Очень, знаете ли, интересный случай, ребята. — продолжил тот же мужской баритон, к которому, так как ничего другого сделать пока не мог, я стал внимательно прислушиваться. — И не надо закатывать глаза и падать в обморок. Что-то ваша группа слишком впечатлительная, будто в первый раз на подобной экскурсии. Педаченко3, поддержите Зозулю4, а то он сейчас в обморок шлёпнется и из-за встречи своей слишком впечатлительной головы с не менее твёрдым дубовым паркетом поселится рядом с лежащим перед вами пареньком. Тем более что места в этой палате хватит на четверых таких малогабаритных пациентов.
«Так! Я или нахожусь в Украине, или говорящий родом непосредственно оттуда. Об этом вполне прозрачно намекает „шокание“ в определенных местах, а также мягкое „г“ в его своеобразной речи. Да и фамилии прозвучали специфические — типичные как раз для моей малой Родины» — обрадовался я возвращению способности моего мозга хоть как-то анализировать ситуацию вокруг него. Ведь действительно, такой говор я не слышал уже почти полгода. И даже соскучился по нему, как оказывается. — «Интересно, о ком говорит невидимый мне экскурсовод? Голос у него сильный и приятный. Таким голосом симфонии в операх петь можно. Или их только играют? Исполняют, если точнее. А поют как раз оперы?»
Не знаю, и знать не хочу, потому что в моём организме начинают просыпаться тактильные ощущения, которые очень ему не нравятся. А кому понравится, когда всё тело, от пальцев ног до макушки головы, начинает побаливать. Пока едва-едва, но с каждой секундой боль явно увеличивается.
— Вот это другое дело! — произнёс невидимый пока «баритональный дискант5» экскурсовода, удовлетворённого, по-видимому, наведением порядка в пошатнувшихся рядах своих экскурсантов. — Полностью согласен с вами, мои будущие коллеги, что лечение ожогов не является профильным направлением Института нейрохирургии имени академика Андрея Петровича Ромоданова6.
3. Евгений Георгиевич Педаченко — руководитель Института нейрохирургии им. академика А.П. Ромоданова Национальной академии медицинских наук Украины с 2013 года.
4. Юрий Афанасьевич Зозуля — руководитель Института нейрохирургии им. академика А.П. Ромоданова Национальной академии медицинских наук Украины с 1993 по 2013 годы.
5. Баритональный дискант — выражение Новосельцева из кинофильма «Служебный роман» — смысла не имеет, так как баритон — это мужской певческий голос, а дискант — самый высокий мальчишеский.
6. Андрей Петрович Ромоданов — руководитель Института нейрохирургии им. академика А.П. Ромоданова Национальной академии медицинских наук Украины с 1964 по 1993 годы.
«Так это экскурсия студентов-медиков!» — наконец-то догадался я. После чего меня посетило ещё одно озарение: «А не моя ли неподвижная персона является „музейным“ экспонатом, предназначенным для внимательного с ним ознакомления или даже изучения?»
Всё больше пробуждающийся от усиливающейся боли мозг продолжил построение несложной логической цепочки, уцепившись за услышанную приставку «нейро»:
«Я сошёл с ума? Какая досада!» — цитатой Фрекен Бок7 выстроилось моё новое предположение. — «Хотя лучше не торопиться, а послушать, что ещё скажет умный человек. Неумного ведь врачом не назначат?»
7. Фрекен Хильдур Бок — персонаж трилогии о Малыше и Карлсоне шведской писательницы Астрид Линдгрен и многосерийного советского мультфильма, созданного по этим книгам.
И умный человек не стал тянуть время, испытывая моё терпение, всего лишь переждав перед этим непродолжительные и несильно возмущённые, молодые (судя по голосам) возгласы типа: «А что такое? Чего сразу я? Я тут вообще не причём! А что это с ним?»:
— Этого юношу перевели к нам в середине прошлого лета из Киевской областной клинической больницы, в которой провели успешное лечение сильного ушиба головы, следствием которого стала закрытая черепно-мозговая травма, и частично поспособствовали заживлению его ожогов. Большего тамошние медики сделать не смогли. В сознание после проведенного лечения парень так и не пришёл.
На этом месте рассказчик прервался, а я почувствовал, как кто-то поправляет подушку под моей, как выяснилось из услышанного, многострадальной головой:
— Ради справедливости следует отметить, что и мы ничем родных парня порадовать пока тоже не можем. Пациент, не обращая никакого внимания на все наши немалые старания, из комы выходить пока не желает.
— А что с ним случилось? — повторился вопрос на этот раз молодым женским голосом, прозвучавшим со стороны противоположной говорившему до этого мужскому.
— Этого никто не знает. — со вздохом ответил говоривший изначально мужчина. — Он сам, как и его семья, из Припяти. Обнаружили его утром того памятного дня, когда произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Юноша в бессознательном состоянии лежал возле подъезда собственного многоэтажного дома с разбитой головой. Свидетелей происшествия если искали, то не нашли. Да и не до поисков тогда было. Сами понимаете, что там творилось в те дни. А потерпевший, по понятной причине, ничего рассказать не мог. Да и сможет ли когда-нибудь — неизвестно. Но по одной из наиболее вероятных версий мы имеем дело с последствиями от удара молнии. О чём недвусмысленно свидетельствуют шрамы от характерных ожогов на его голове и всём остальном теле.
Услышанное от доктора повергло меня в шок. Мне что, проведенные полгода в будущем привиделись? Все мои приключения в мире воцарившегося на Земле феминизма навеяны прочитанной накануне фантастической повестью Кира Булычёва «Сто лет тому вперёд»? Нет никакой Белой Лады, Опаловой Славы, моей приёмной мамы и новой родни? Нет никакой гимназии с неправильными уроками труда, непонятным футболом и неизвестным ранее автоматическим оружием? Всё пережитое мною — это бред поражённого небесным электричеством мозга? Магия и маги, дворянские звания, собственный приобретённые способности, мировая катастрофа, войны, передел мира, женское доминирование на планете — всё это нездоровые фантазии моей больной головы?