– Легкой вам дороги, – сдержанно ответил Даотин Лиран. Похоже, он хотел услышать другой ответ. Пряча разочарование за морщинами вежливой улыбки, Лиран еще раз поклонился и ушел. За ним последовали и его люди, не скрывающие досаду. А Джантар обернулся и обжег меня тяжелым взглядом, словно что-то решая. Я потупилась и вернулась к привязыванию сумки к поклаже. Неужели отменит все? Что теперь? Там что-то опасное, и он из-за меня откажется туда идти? Я обуза. По его глазам видела, что не будь меня – он бы моментально откликнулся на просьбу жителей о помощи.
– Я готова, идем? – разорвала мучительную тишину своим дрожащим голосом. Людям нужна помощь, а мне нужно к травницам. Может, они смогут мне объяснить мою странную реакцию на обычные специи? После посещения рынка не могла отделаться от мысли, что в приюте мне будет хорошо.
Не знаю, мои ли слова подействовали, или у Джантара были свои соображения, но он подошел к одному из осликов, потрепал по жесткому чубчику и дернул за поводья. Все остальные переглянулись и двинулись вслед за ним по узкой тропинке. Второго ослика потянула за собой Талиса. Третьего, у которого стояла я, взял под уздцы Эйдан:
– Идем, до привала далеко. Устанешь – скажешь.
Глава 8
– Эйдан, почему вы так удивились моей покупке, – осмелилась я спросить Верзилу, когда деревня скрылась за очередным поворотом, оставив нас в тишине предгорья.
– Старик Цзя-Инь сам выбирает покупателей. И купить у него хоть что-нибудь считается большой честью. По какому принципу он отбирает достойного, никто так и не понял. Ему совершенно не важны богатства и титулы. Особо свое расположение он показывает тем, что насыпает специи сам. Признаться, никогда не слышал, чтобы он кому-либо продал так много одновременно. У тебя в мешке целое состояние, по меркам обычных людей. А ты даже не знаешь, что там и куда применять.
«Не знаю», – вздохнула я про себя, – «но почувствую».
– Как же он до сих пор не разорился? Так ведь можно всех покупателей отпугнуть.
А сама при этом вспоминала сетку морщин и крошечные бусинки глаз, ласково глядящие из-под толстых седых бровей. И понимала, в другом месте и не захочу теперь покупать пряности. Эйдан хмыкнул:
– Мать хранила все мешочки в шкатулке на верхней полке. С детства помню их, с зеленой ниткой.
Солнце припекало макушку, а дорожная пыль бежала вслед за нами. Эйдан неспешно, с паузами, уместными в его монологе, рассказывал о том, как его мать каждый год перед праздником весны ходила на рынок. Как готовилась к походу, мылась с особыми травами, читала ей одной понятные книги. А потом нарядная и с сияющими глазами с раннего утра уходила на рынок. Как он мальчишкой ждал ее у калитки.
– И, казалось бы, обычный изюм. Точно такой же сморщенный и блеклый, как и у других продавцов. А может даже еще невзрачнее. Ведь Цзя-Инь не прилагал усилий, чтобы товар выглядел привлекательно. Но пироги получались самыми вкусными именно с его изюмом.
Я слушала и нутром ощущала: нельзя его спрашивать, почему рассказывает в прошедшем времени. Нельзя омрачать такие светлые воспоминания вопросом, ответ на который и так очевиден.
– А знаешь, она всегда приговаривала, что к старику главное идти с чистым сердцем. Чтоб ни одной мрачной мысли на душе не было. Только тогда он пускает в свою палатку. Может, потому тебя так и приветил, что ты …
Эйдан замялся, подбирая слово.
– Новенькая? – попробовала подсказать ему я.
– Угу, – согласился Верзила, а по глазам видела, что искал он слово с другим смыслом.
Я вдыхала влажный горячий воздух, наполненный запахами трав и цветов. Мы шли в конце нашего маленького каравана, и я беззастенчиво разглядывала нечаянных попутчиков. Знакомая широкая спина Джантара в ремнях с висевшими крест-накрест мечами слегка изогнутой формы. Талиса шла вслед за ним, легким пружинистым шагом, красиво покачивая бедрами, увешанными кинжалами в ножнах. Почти такие же, но поменьше, были прикреплены ремнями чуть выше лодыжки. На предплечьях тускло мерцали острыми лезвиями ряды звездочек. Невольно поежилась, признавая восхитительное сочетание женственной красоты и опасности, исходящее от Талисы. Девушка делала вид, будто меня не существует, откровенно игнорируя.
Пугающий меня Тахир удивительно легко, практически невесомо бежал не по белесой тропе, а по соседним холмам. То исчезал впереди, то показывался снова, подавая Джантару лишь им понятные знаки. Видимо, он исполнял роль разведчика. В его руке был зажат лук, а за спиной висел колчан, плотно набитый разными стрелами. И так же, как и сестра, он был увешан кинжалами и ножами.