— Ага, — сказал я, — и потом теперь все равно слишком поздно туда идти. Нас накажут.
Мы стали разглядывать витрины. Альцест мне долго объяснял, что выставлено на витрине колбасного магазина. А потом мы стали строить рожи перед витриной парфюмерного магазина, где были зеркала. Только пришлось оттуда уйти, потому что мы вдруг заметили, что покупатели на нас удивленно поглядывают. В витрине часовщика мы увидели который час и поняли, что еще очень рано.
— Классно, — сказал я, — у нас еще есть время повеселиться, прежде чем идти домой.
Мы уже устали ходить, поэтому Альцест предложил отправиться на пустырь. Там нет людей, и можно будет посидеть на земле. На пустыре очень здорово! Мы начали играть: кидали камни в консервные банки. Потом это нам надоело, тогда мы уселись, и Альцест начал есть бутерброд с ветчиной, последний в его ранце.
— В школе они сейчас, наверное, решают задачу, — сказал Альцест.
— Нет, — возразил я, — сейчас должна быть перемена.
— Подумаешь! Не так-то уж это и весело, перемена, — сказал Альцест.
— Ну и пусть! — сказал я и разревелся.
Ведь в самом деле получилось совсем не весело. Мы сидим одни, не можем ничего делать и должны прятаться. И правильно я хотел пойти в школу, пусть даже на арифметику. Если бы я не встретил Альцеста, я бы сейчас бегал на перемене, играл бы в шарики и в жандарма и воров. А я во как здорово играю в шарики!
— Чего это ты разревелся? — спросил Альцест.
— Все из-за тебя! Я не могу сейчас даже поиграть в жандарма и воров, — ответил я.
Альцесту мои слова не понравились.
— Никто тебя не просил идти со мной, — сказал он. — И потом, если бы ты сказал, что не пойдешь, я бы сам пошел в школу. Значит, все из-за тебя!
— Ах, так? — сказал я Альцесту, как обычно папа говорит мсье Бельдюру (мсье Бельдюр — наш сосед, он очень любит дразнить папу).
— Да, так, — ответил Альцест, совсем как мсье Бельдюр отвечает папе.
И мы подрались, как папа с мсье Бельдюром.
Когда мы перестали драться, начался дождь, и мы бросились бежать с пустыря, где даже негде было спрятаться. А мама мне не разрешает мокнуть под дождем. И я почти всегда ее слушаюсь.
Мы с Альцестом укрылись от дождя рядом с витриной часовщика. Дождь был очень сильный, и на улице остались только мы одни. Нам стало совсем грустно. Мы простояли там, пока не пришло время идти домой.
Когда я пришел, мама сказала, что я очень бледный и у меня измученный вид. Если я хочу, то могу завтра не ходить в школу. Но я отказался, и мама очень удивилась.
Ведь когда мы с Альцестом завтра расскажем в школе, как повеселились, вот уж нам ребята позавидуют!
В гостях у Аньяна
Я хотел пойти поиграть с ребятами, но мама мне не разрешила. Она сказала, что об этом не может быть и речи, что ей не нравятся дети, с которыми я дружу, что мы с ними все время безобразничаем. И вообще меня пригласили к Аньяну на полдник. Это очень милый воспитанный мальчик, и мне не мешало бы брать с него пример.
Мне совсем не хотелось идти к Аньяну, тем более брать с него пример. Аньян — первый ученик в нашем классе и любимчик учительницы. Он не очень-то хороший товарищ, но слишком часто его бить нельзя, потому что он в очках. Я бы лучше пошел в бассейн с Альцестом, Жоффруа, Эдом и другими ребятами, но делать нечего, мама говорила очень строго, да я и вообще всегда ее слушаюсь, особенно когда она сердится.
Мама заставила меня умыться, причесаться и велела надеть синий матросский костюмчик со стрелкой на штанах, белую шелковую рубашку и галстук в горошек. Так я в последний раз был одет на свадьбе моей кузины Эльвиры, когда после ужина меня стошнило.
— Нечего дуться! — сказала мама. — Ты отлично поиграешь с Аньяном!
И мы пошли. Больше всего я боялся встретить ребят. Представляю, как бы они меня задразнили, если бы увидели в таком наряде.
Дверь открыла мама Аньяна.
— Какой он миленький! — сказала она и поцеловала меня. Потом она позвала Аньяна.
— Аньян, иди скорее! К нам пришел твой дружок Никола!
Аньян тоже оделся по-чудному: бархатные штанишки, белые носки и очень блестящие черные сандалии. Ну просто два клоуна!
Аньян не очень-то обрадовался, когда увидел меня. Он протянул мне руку, она была какая-то мягкая.
— Так я оставлю его у вас, — сказала мама. — Надеюсь, он ничего не натворит. Я приду за ним в шесть часов.
Мама Аньяна сказала, что, конечно, мы будем играть очень дружно и что я буду себя вести прекрасно. Когда мама уходила, она посмотрела на меня так, как будто была не совсем спокойна.