Я видел, что папа доволен и мама тоже. Ну и я был рад.
Теперь на моих часах всегда четыре часа. Самое хорошее время: как раз тогда я ем булочку с шоколадом. А ночью цифры все равно светятся.
И правда, отличный подарок сделала мне бабушка!
Мы печатаем газету
На перемене Мексан показал нам подарок, который получил от своей крестной, — игрушечную типографию. Такая коробка, а в ней куча резиновых букв. Вставляешь буквы в рамочку, зажимаешь, чтобы буквы не выпали, и можешь составлять какие хочешь слова. А потом рамкой со словом нажимаешь на подушечку, пропитанную чернилами, как на почте, а после на бумагу, и слова напечатаются, как в газете, которую читает папа. А он всегда ругается, потому что мама уже забрала страницы с платьями, рекламами и кухонными рецептами. Да уж, типография у Мексана что надо!
Мексан нам показал все, что он уже напечатал. Он вытащил из кармана три листка бумаги, а на них много-много раз и в разные стороны было напечатано: «Мексан».
— Ведь правда же лучше, когда напечатано, чем когда написано ручкой, — сказал Мексан.
И правда, лучше!
— Эй, ребята, — сказал Руфус, — а что если нам напечатать газету?
Это он здорово придумал, и все согласились, даже Аньян, любимчик учительницы, он обычно не играет с нами на переменах, а повторяет уроки. Настоящий псих!
— А как будет называться наша газета? — спросил я.
Тут мы долго спорили. Одни предлагали назвать ее «Грозный», другие — «Победитель», третьи — «Великолепный» или «Герой» А Мексан хотел, чтобы газета называлась «Мексан». Он очень разозлился, когда Альцест сказал, что это дурацкое название и уж лучше назвать газету «Лакомка», как кондитерская рядом с его домом. Тогда мы решили, что название придумаем потом.
— А что мы будем печатать в газете? — спросил Клотер.
— Как что? То же самое, что и во взрослых газетах, — ответил Жоффруа. — Всякие новости, фотографии, рисунки, происшествия с ограблениями и убийствами, а еще биржевой курс.
Мы не знали, что такое биржевой курс, и Жоффруа нам объяснил, что это колонки с цифрами, напечатанные мелким шрифтом. Его папу они интересуют больше всего. Только Жоффруа не всегда можно верить, он такой врун, вечно рассказывает неизвестно что.
— Фотографии печатать мы не сможем, — сказал Мексан. — В моей типографии есть только буквы.
Тогда я сказал, что можно самим делать рисунки. Я, например, умею рисовать крепость с войском, которое ее атакует, с дирижаблями и самолетами, которые бомбят.
— А я могу нарисовать карту Франции со всеми департаментами, — сказал Аньян.
— Один раз я нарисовал маму, как она накручивает волосы на бигуди, — сказал Клотер. — Только мама разорвала мой рисунок. Хотя папа очень смеялся, когда его увидел.
— Все это прекрасно, — сказал Мексан. — Только если вы заполните газету вашими дурацкими рисунками, не останется места для интересных вещей.
Я спросил Мексана, не хочет ли он получить в ухо. Но Жоаким сказал, что Мексан прав и что у него, например, есть сочинение про весну, за которое он получил оценку 12, и что было бы здорово напечатать его в газете. Оно про цветы и про птичек, которые чирикают.
— Уж не думаешь ли ты, что мы будем тратить буквы на твое чириканье? — спросил Руфус. И они подрались.
— А я могу давать задачи, и чтобы читатели присылали решения. И мы будем ставить им оценки, — сказал Аньян.
Все просто попадали от смеха, а Аньян разревелся. Он сказал, что мы плохие, всегда над ним смеемся, что он пожалуется учительнице и нас накажут, а он больше никогда ничего не будет предлагать, и так нам и надо.
Договориться о чем-нибудь было очень трудно, потому что Жоаким и Руфус дрались, а Аньян плакал. Как тут печатать газету?
— А что мы будем делать с газетой, когда ее напечатаем? — спросил Эд.
— Как что? — сказал Мексан, — Мы будем ее продавать. Для того газеты и печатают. Их продают, получают много денег и покупают все, что хотят.
— А кому их продают? — спросил я.
— Ну… разным людям на улице, — сказал Альцест. — Надо бегать и кричать: «Специальный выпуск!» Тогда прохожие платят деньги.
— У нас будет всего одна газета, — сказал Клотер, — так и денег получится мало.
— Ну и что, а я ее продам очень дорого, — сказал Альцест.
— Почему это ты? Я сам ее буду продавать, — сказал Клотер. — И вообще, у тебя всегда пальцы в масле, ты испачкаешь газету, и никто не захочет ее купить.
— Сейчас ты узнаешь, какие у меня пальцы, — сказал Альцест и смазал Клотера по лицу.