— Летуф, еще один в твой отряд!
Тут мы увидели взрослого парня лет семнадцати, вроде брата моего друга Эда, он учит Эда боксу.
— Привет, Никола, — сказал парень. — Меня зовут Жерар Летуф, я вожатый твоего отряда, а наш отряд называется «Рысий глаз».
И он протянул мне руку. Правда, здорово?
— Мы вам его поручаем, — сказал папа.
— Ничего, не беспокойтесь, — сказал мой вожатый, — когда он вернется, вы его не узнаете.
А потом маме опять что-то попало в глаз, и ей пришлось снова вынуть носовой платок. Какая-то дама, которая держала за руку мальчика, похожего на Аньяна, тоже очкарика, подошла к моему вожатому и спросила:
— Не слишком ли вы молоды, чтобы брать на себя ответственность за детей?
— Ну что вы, мадам, — ответил мой вожатый, — я воспитатель с дипломом, вам нечего опасаться.
— Неужели? — сказала она. — Ну, хорошо. А как вы готовите еду?
— Простите? — переспросил мой вожатый.
— Ну да, — сказала мама очкарика, — вы готовите на сливочном масле, на растительном или на сале? Сразу хочу вас предупредить, что мой сын не переносит жирной пищи. Все очень просто: если хотите, чтобы он заболел, дайте ему что-нибудь жирное!
— Но, мадам… — сказал мой вожатый.
— И кроме того, — продолжала дама, — заставляйте его принимать лекарства перед каждой едой, но главное — ничего жирного. Да и лекарства ни к чему, если их будут кормить жирной пищей. И следите, пожалуйста, чтобы он не падал во время восхождений…
— Восхождений? — спросил мой вожатый. — Каких восхождений?
— Ну, восхождений в горах, — ответила мама очкарика.
— В горах? — удивился мой вожатый. — Но там, куда мы едем, в Пляж-ле-Тру, нет никаких гор.
— Как Пляж-ле-Тру? — воскликнула дама. — Мне сказали, что дети едут в Сапен-ле-Сомме. Ну и организация! Браво! Я же говорила, что вы слишком молоды, чтобы…
— Поезд в Сапен-ле-Сомме стоит на четвертом пути, мадам, — сказал дежурный по вокзалу, проходя мимо. — Вам следовало бы поторопиться, он отходит через три минуты.
— О Господи! — воскликнула дама. — Я не успею дать им наставления!
И она убежала вместе со своим сыном, похожим на Аньяна.
А потом раздался громкий свисток, и все с криком бросились в вагоны. Дежурный по вокзалу подошел к господину с плакатом и попросил его запретить этому негоднику, который свистит, устраивать такую неразбериху. Одни ребята стали выходить из вагонов, другие, наоборот, входили. Папы и мамы что-то кричали, просили, чтобы мы не забывали им писать, чтобы потеплее одевались и не делали глупостей. Некоторые мальчики плакали, других ругали за то, что они играли на перроне в футбол. Творилось такое! Мы даже не услышали свистка дежурного по вокзалу, а он так старался, что лицо у него покраснело, как будто бы он пришел сюда прямо с пляжа. Все поцеловались, и поезд тронулся, увозя нас к морю.
А я смотрел в окно и видел папу и маму, и всех других пап и мам, они остались на перроне и махали нам платками. Мне стало грустно. Как же так, это нечестно, отдыхать уежали мы, а они выглядели гораздо более уставшими. Мне немного хотелось плакать, но я сдержался, потому что для того и устраивают каникулы, чтобы весело проводить время, и все будет очень хорошо.
А как же мой чемодан? Ничего, папа и мама что-нибудь придумают и пришлют его с другим поездом.
Отвага!
Путешествие в поезде прошло очень хорошо. Оно длилось целую ночь, так далеко мы ехали. Наш вожатый отряда — его зовут Жерар Летуф — очень хороший парень, велел нам спать и хорошо себя вести, чтобы на следующий день приехать отдохнувшими. Он все правильно сказал. Я называю его нашим вожатым, потому что нам объяснили, что мы будем в отрядах по двенадцать человек, и у нас будет вожатый. Наш отряд называется «Рысий глаз», и вожатый сказал, что наш девиз: «Отвага!»
Конечно, мы не очень-то много спали. Один мальчик все время плакал и говорил, что хочет вернуться к папе и маме. А другой засмеялся и сказал ему, что он просто девчонка. Тогда тот, который плакал, как стукнет его, и они заплакали оба, и еще громче, и вожатый сказал, что если они не перестанут реветь, он заставит их ехать стоя в коридоре. А потом первый мальчик достал из чемодана бутерброды. Тут все почувствовали голод и принялись за еду.
А когда жуешь, спать совершенно невозможно, особенно если грызешь сдобные сухарики. Ведь от них крошки и хруст. А потом ребята начали ходить в конец вагона, и один никак не возвращался. Тогда вожатый пошел за ним, и его тоже долго не было. Оказалось, дверь заклинило и, чтобы ее открыть, пришлось позвать проводника. Все волновались, еще бы — мальчишка там внутри плакал и кричал, что ему страшно и он не знает, как быть, если мы приедем на станцию, ведь тут написано: нельзя оставаться внутри во время стоянки.