Никола на мгновение сощурился от ослепительной вспышки молнии и тут же снова направил взгляд к изножью кровати. Вскоре воздух в комнате начал дрожать и слабо колыхаться, точно от зноя. Юноша продолжал, не мигая, смотреть в одну точку, и воздушные волны делались все сильнее. Видения приближались.
Этой ночью он заставит образ Карины появиться в изножье кровати, даже если ради этого придется пожертвовать жизнью. Никакого другого исхода Никола не допускал. На этот раз на кону было нечто большее, чем забавный фокус или хорошая оценка в школе. Перед ним должна была предстать живая Карина. Принадлежащая только ему, невидимая для остальных. Его прекрасная дама.
Там, куда пристально смотрел юноша, клубилось легкое серебристое облачко. В комнате стояла тревожная тишина, нарушаемая лишь шумом дождя за окном и тяжелым дыханием Николы. Он трясся от напряжения.
Время словно остановилось.
Ненастье за окном стихало, но в темной спальне делалось все тревожнее. В душе Николы бушевала настоящая буря, а тело пылало в страшном жару, и струившийся по лицу ледяной пот был не в силах его остудить. Лоб горел, соленые капли разъедали глаза, но Никола не собирался сдаваться. Его мысли занимала одна лишь Карина, образ которой постепенно, невыносимо медленно вставал перед ним, с каждым мгновением обретая форму, краски и жизнь.
Стоя в сенях, Джука Тесла слушала, как муж выводит из конюшни недовольно фыркающих лошадей, запрягает их в повозку и поторапливает сонных дочек. Отец семейства решил, что девочкам не стоит оставаться дома, пока их брат мечется в бреду. Милу, кажется, и сам рад был удрать хотя бы на время. Того, что творилось в последние дни, с лихвой хватило даже священнику.
Что касается самой Джуки, то она полагала, что с захватившими дом силами лучше не связываться. Должно быть, ее Никола знает, что делает. Тайком от всех мать давно поддерживала сына в его диковинных начинаниях, но никогда прежде его способности не проявлялись столь явно. Теперь Джуке оставалось лишь надеяться, что мальчик в должной мере унаследовал ее проклятый дар и сумеет справиться с тем, что на него навалилось. Укрывшись в темной спальне, он выбрал свой путь, а Милу, пустившийся с дочерьми в бегство сквозь непогоду по разбитой колее, выбрал свой.
Джука подошла к огню и села в любимое кресло мужа, продолжая прислушиваться к звукам, доносившимся из спальни Николы. Услышь их кто-нибудь из отцов города, они, несомненно, решили бы, что в доме православного священника устроил вечеринку сам дьявол. Женщина улыбнулась и принялась тихонько раскачиваться в кресле, размышляя о тайной, неприметной благодати, какой любая мать семейства изо дня в день наделяет своих домочадцев.
Дрожащий, измученный, потрясенный, Никола взирал на то, что застыло в ногах его кровати. Нечто, как две капли воды похожее на Карину, какой он ее запомнил. Каким-то непостижимым образом ему удалось воспроизвести желанный образ в малейших деталях, не исключая тех, о которых он позабыл или вовсе не задумывался. Перед ним и вправду предстала она.
Или, вернее сказать, оно.
— Это не она! — выдохнул юноша. — Она… оно живое. — И рассмеялся собственным словам: назвать галлюцинацию живым существом! Если доктор соизволит вернуться и услышит подобные речи, его пациент тут же окажется в ближайшем сумасшедшем доме.
И тем не менее это было правдой. Карина — или существо, похожее на Карину, — смотрела на потрясенного Николу живым, осмысленным взглядом.
Дрожа от волнения, юноша подался вперед, и ее глаза (глаза существа) встретились с его глазами. Ни один из образов, которые Николе случалось вызывать прежде, не смотрел на него так. Сначала Никола попытался убедить себя, что исследует результаты эксперимента, но тут же осознал, что просто любуется, упивается ее удивительной красотой.
— Его, — поправил он себя, на этот раз в полный голос. — Его красотой.
Кем бы ни было это создание, Никола не мог на него налюбоваться. Он ждал утешения, но тоска не отступала, боль сжимала грудь все сильнее.
Когда предрассветное небо чуть прояснилось, тусклый лунный свет пробился к земле и заглянул в окно. Сердце Николы на миг перестало биться. Озаренная легким серебристым сиянием, перед ним стояла живая Карина.
Никола протянул к ней дрожащую руку. Он знал, что наткнется на пустоту, но и такое призрачное прикосновение помогло ему поверить, что Карина (или то, что прикинулось ею) и вправду здесь. Это напоминало сладостную развязку запретного сна за миг до пробуждения.