Сильный русский характер, полагал Добролюбов, представлен в образе Катерины. «Не с инстинктом буйства и разрушения, но и не с практической ловкостью улаживать для высоких целей свои собственные делишки, не с бессмысленным трескучим пафосом, но и не с дипломатическим, педантским расчетом является он перед нами» (3, 6, 337). Этот характер изображен сосредоточенно-решительным, неуклонно верным чутью естественной правды. Ему лучше гибель, чем жизнь в старых условиях. «Он водится… — читаем мы в статье Добролюбова, — просто натурою, всем существом своим. В этой цельности и гармонии характера заключается его сила…» (там же). Добролюбов неоднократно отмечал силу этого характера. Она определяется уже тем, что против произвола самодуров протестует женщина, самое угнетенное и забитое существо в семейном быту «темного царства». Возникает вопрос: где взять Катерине столько характера? Отвечая на него, Добролюбов подчеркивал, что естественных стремлений человеческой природы совсем уничтожить нельзя, упругая человеческая натура способна выдерживать большое сжатие, но, «чем положение неестественнее, тем ближе и необходимее выход из него» (3, 6, 341). Натура заменяет в действиях Катерины и «соображения рассудка и требования чувства и воображения: все это сливается в общем чувстве организма, требующего себе воздуха, пищи, свободы. Здесь-то, — говорит Добролюбов, — и заключается тайна цельности характеров, появляющихся в обстоятельствах, подобных тем, какие мы видели в „Грозе“, в обстановке, окружающей Катерину» (там же). Самодурство стало до крайности враждебно естественным требованиям человечества и стремится остановить их развитие, но это еще более усиливает протест, который переходит в упорную борьбу. Катерина не принимает воззрения, господствующие в «темном царстве», она пытается на основе живых впечатлений иметь свой собственный взгляд на мир. И хотя Катерина и не понимает сама своих ощущений, писал Добролюбов, она «в грубых и суеверных понятиях окружающей среды… постоянно умела брать то, что соглашалось с ее естественными стремлениями к красоте, гармонии, довольству, счастью» (3, 6, 344). Создавая свой мир, она в то же время не принимала собственные мечты за действительность, и в этом проявляется сила ее характера. Сила характера проявляется также в последовательности стремлений и действий Катерины. Когда такая личность поймет, что ей нужно, говорил Добролюбов, то добьется своего во что бы то ни стало, ничто ее не остановит. К указанию на силу характера, духовную цельность Катерины Добролюбов добавляет и нравственную оценку ее жизни. Катерина из «Грозы» выступает против господствующей морали, с точки зрения последней ее любовь и даже ее гибель безнравственны. Но в действительности стремление Катерины к духовной и нравственной цельности является выражением высшей нравственности, так как оно, считает Добролюбов, гармонично сливается с естественными стремлениями ее природы. Как в известной статье Добролюбов показал, что нет основании порицать созерцательную позицию Станкевича, так в статье «Луч света…» он говорит, что и самоубийство Катерины не дает оснований для нравственного осуждения. Поступки Катерины находятся в гармонии с ее натурой, они для нее естественны, необходимы. «Претендованные в других творениях нашей литературы сильные характеры, — подводил итог анализу характера Катерины Добролюбов, — похожи на фонтанчики, бьющие довольно красиво и бойко, но зависящие в своих проявлениях от постороннего механизма, подведенного к ним; Катерина, напротив, может быть уподоблена большой, многоводной реке: она течет, как требует ее природное свойство… Не потому бурлит она, чтобы воде вдруг захотелось пошуметь или рассердиться на препятствие, а просто потому, что это ей необходимо для выполнения ее естественных требований — для дальнейшего течения» (там же).
Образ Катерины позволял Добролюбову от анализа жизнедеятельности личности перейти к анализу жизнедеятельности народа. Он замечал, например, что воздействие даже самых высоких идей ораторов «всегда будет гораздо слабее и ниже того простого, инстинктивного, неотразимого влечения, которое управляет поступками личностей вроде Катерины, даже и не думающих ни о каких высоких „идеях“» (3, 6, 353). А ведь именно совокупность таких личностей составляет народ. Добролюбов осознавал, что усвоение правильной революционной теории ускорит движение масс, но и без этого объективный процесс развития общества ведет к удовлетворению их естественных стремлений. В мыслях Добролюбова о необходимости удовлетворения естественных потребностей личности и народа, несмотря на характерную для предшествующих марксизму материалистических систем ограниченность, заключалось положительное содержание, так как эти естественные стремления понимались революционерами 60-х годов как выражение необходимости реализации демократических и социалистических начал в жизни общества.
Образ Катерины был использован Добролюбовым в двух тесно связанных и обусловливающих друг друга аспектах. Первый из них заключался в выяснении основных черт характера Катерины, духовной цельности личности и в использовании полученных результатов в процессе разработки революционно-демократической теории личности. Второй — более широкий и, кажется, более важный для Добролюбова в силу специфики понимания задач литературы и литературной критики заключался в выяснении общественного значения появления такого образа. Раз литература призвана выступать в роли «барометра» общественного развития, раз она должна выражать естественные стремления времени, то несомненно, что это развитие должно в первую очередь проявиться в жизни человека, обладающего сильным характером. Именно таким человеком была Катерина.
В цельности и гармонии характера Катерины, по мнению Добролюбова, заключается «существенная необходимость его в то время, когда старые, дикие отношения, потеряв всякую внутреннюю силу, продолжают держаться внешнею, механическою связью» (3, 6, 337). Вывод Добролюбова о том, что старые отношения в России середины XIX в. были лишены внутренней силы, был недостаточно обоснованным, что вытекало из ограниченности антропологического материализма, принятого в качестве методологии рассмотрения жизни общества. Правда, здесь содержалась и рациональная мысль о том, что, будучи лишены внутренней необходимости, старые, отжившие отношения в обществе могут еще долго существовать, опираясь на случайные обстоятельства, на старые внешние связи и т. п. Приведенное высказывание Добролюбова раскрывает значение образа Катерины и других образов реалистической литературы для революционной демократии 60-х годов. В этом образе, полагал Добролюбов, выразилась и слабость устоев «темного царства», и созревание народного гнева, и осознание личностью собственных стремлений, и появление характеров, способных умереть во имя торжества начал справедливого общественного устройства, появление людей, для которых новые идеалы не временные увлечения, а выражение потребностей развития человека и общества. Такая оценка образа Катерины Добролюбовым была равносильна постановке революционной демократией 50—60-х годов проблемы определения революционной ситуации в стране, хотя, разумеется, этим уровнем решения вопроса о наличии революционной ситуации в стране они не могли удовлетвориться. Многочисленные статьи революционных демократов указанного периода по крестьянскому и другим политическим вопросам были попыткой ответа на поставленный вопрос.
Добролюбов затрагивал проблему духовной цельности личности, ее характера, мотивов деятельности и т. п. и пои анализе жизни конкретных исторических лиц: Оуэна, Петра I и др. Однако деятельность этих лиц протекала в иных исторических условиях, чем условия России середины XIX в., характеризовалась другими целями и задачами, и поэтому вопросы духовного единства личности при ее рассмотрении отступали на второй план.
Всесторонняя разработка Чернышевским и Добролюбовым теории личности вела в ряде моментов к преодолению абстрактного подхода к человеку в антропологической философии. Выдвигая на первый план вопросы материального единства человека, идейно-практической, нравственной и духовной цельности личности, русские революционные демократы создавали, с одной стороны, модель личности будущего общества, а с другой — объясняли конкретный факт появления в условиях «заедающей среды» России передовых личностей, революционеров-разночинцев. Выделяя в результате анализа образов реалистической литературы и исторической деятельности конкретных лиц наиболее существенные характеристики новой личности, а также рассматривая реальность этих характеристик как выражение определенного состояния, уровня общественного развития, Чернышевский и Добролюбов шли в направлении исторического материализма.