2. ЛИЧНОСТЬ И НАРОД
Признание объективной необходимости истории и жизни народа как основы этой необходимости было важнейшим положением социологии русских революционных демократов. Сколько бы ни возникало препятствий на пути общества, рано или поздно они устраняются ходом развития материальных фактов. Процесс всевозрастающего удовлетворения естественных потребностей народной жизни имеет всеобщий характер. Однако прогресс общества может быть очень замедленным, растянуться на века. Объективная необходимость в этом случае полностью поглощает субъективную в частностях, но объективную в общем случайность. Исторический оптимизм оборачивается фатализмом. Вожди русских революционеров-демократов много занимались вопросом диалектического объяснения соотношения исторического действия народа и деятельности конкретных людей, составляющих этот народ. Дело в том, что, хотя народ и представляет собой сумму отдельных людей, тем не менее его история не есть простая сумма индивидуальных поступков. История делает зигзаги, скачки, исторические действия народа нередко дают совсем не те результаты, которые ожидались, и т. п. Не менее трудно предвидеть результаты своих поступков и отдельным людям, но здесь все же чаще определенное действие влечет определенный, ожидаемый результат. Возникает вопрос; может ли отдельный человек или группа лиц как-то воздействовать на ход истории и ускорить прогрессивные изменения? Простой утвердительный ответ на этот вопрос, который мы встречаем уже в литературе XVIII в., не мог удовлетворить ни Чернышевского, ни Добролюбова. Этот вопрос со времени возникновения учений о сознательном переустройстве общества и вовлечения в процесс революционной борьбы все более широких масс приобретает непосредственный практический интерес и значение. В конкретных условиях России 50—60-х годов XIX в. метафизическое решение его служило либо оправданием либеральной концепции постепенного и мирного прогресса, либо утверждению в освободительном движении различных волюнтаристских и субъективистских теорий, основанных, как правило, на преувеличении роли личности в истории.
В работах Добролюбова вопрос о возможности активного воздействия личности на исторический процесс поставлен как проблема соотношения личности и народа в истории. Он выделяет два аспекта проблемы: а) великая личность в истории; б) личность и история.
Проблема великой личности в истории обсуждается в русской социологической литературе с конца XVIII в. Постановка ее диктовалась попытками просветителей найти выход из сложившегося в стране положения. В условиях XVIII в., когда отсутствовало сколько-нибудь широкое прогрессивное движение в обществе, надежды возлагались чаще всего на «просвещенного монарха». Постановке проблемы в русской философии содействовало решение ее французскими просветителями. Будучи не в состоянии на основе исторического идеализма найти выход из заколдованного круга — «мнения правят миром» и в свою очередь «общественная среда формирует мнение», — ряд французских просветителей отводили чрезвычайно большую роль великим личностям, перекраивающим историю в соответствии со своими идеалами и целями.
К середине XIX в. вопрос о роли великой личности в истории обсуждается в России особенно активно. В споре западников и славянофилов проблема конкретизировалась тем, что в качестве великой личности рассматривался Петр I. Однако, несмотря на указанную историческую конкретизацию, решение и в том и в другом случае было идеалистическим. Западники высоко оценивали роль Петра, приписывая ему сознательное стремление к приобщению России к западноевропейской цивилизации и объясняя причины проведенных реформ деятельностью ума и воли этого великого человека. Славянофилы в свою очередь сделали Петра ответственным за все преобразования и из них уже объясняли отход русской жизни от патриархальных начал. Идеализм и западников и славянофилов заключался как в предполагаемой возможности перекраивать ход истории по усмотрению великой личности, так и в отсутствии каких-либо объективных критериев оценки исторического значения событий. В работах Белинского мы видим попытку выйти за пределы идеалистического толкования проблемы. Личность и ее поступки рассматриваются в рамках исторической необходимости. Исходя из диалектики Гегеля, Белинский рассматривал деятельность Петра I как закономерное проявление исторической необходимости, а следовательно, и результаты ее — как совершенно необходимые для страны. Белинский одновременно рассматривал в качестве исторического деятеля народные массы. Однако, давая слишком абстрактное объяснение деятельности Петра I, он не избежал преувеличения его роли в истории. Но во времена Белинского этот вопрос не имел такой актуальности, как в 50—60-х годах XIX в.
Новые условия общественной жизни заставляли дать более глубокое и материалистическое объяснение деятельности великих личностей в истории. С одной стороны, страна переживала процесс отмены крепостного права. Крепостники представляли этот факт как проявление доброй воли правящего класса, как знак распространения в обществе просвещения и справедливости. Решая вопрос о роли личности в истории, мыслитель-материалист должен был указать на объективные причины происходящих преобразований и, пользуясь своей методологией, определить тенденции и закономерности дальнейшего движения. С другой стороны, происходили большие изменения в освободительном движении. Расширение социальной базы движения, теоретические достижения его идеологов, осознание факта политического кризиса в стране — все это вызывает лихорадочный поиск путей перехода от теории к практике. В последнем случае речь идет не только о роли великой личности в истории, но и об участии в историческом процессе отдельной, рядовой личности.
К вопросу о роли великих личностей в истории Чернышевский и Добролюбов обращались неоднократно. Особенно обстоятельно обсуждал этот вопрос Добролюбов, в какой-то мере сделав его связующим звеном между теорией личности и теорией народа.
В качестве примера великих личностей Добролюбов рассматривал Петра I и Магомета. Он посвящает крупную статью анализу работы профессора И. Устрялова «Первые годы царствования Петра I», вышедшей в 1859 г. Личность основателя мусульманства рассматривается в статье, посвященной книге В. Ирвинга «Жизнь Магомета».
Согласно Добролюбову, объяснение причин и мотивов деятельности великих людей, а также причин их успеха должно быть естественным. Нельзя забывать, что великие люди — все-таки люди. Возьмем, к примеру, действия Магомета. Историки, не обращающие внимание на историческое развитие народа, на естественную, живую связь событий, объясняют распространение мусульманства и завоевания арабов личными свойствами Магомета. «Но ведь был же какой-нибудь материал, — спрашивает Добролюбов, — над которым все эти… великие люди производили свои упражнения?.. Верно, кто-нибудь помогал ему (великому человеку. — В. Н.), служил орудием его планов, и, верно, его замыслы потому и удались, что удовлетворяли потребности тех, которые согласились содействовать ему?» (3, 2, 274). Добролюбов с одобрением отзывался о попытке В. Ирвинга изобразить личность Магомета с учетом реального положения страны и народа Аравийского полуострова во время возникновения мусульманства. Конкретная картина страны и народа позволяет увидеть «и естественное происхождение Магометовой религии…» (3, 2, 275).