Однако что-то можно прояснить, прочитав слова профессора Луиджи Мартино: «По строению черепа и скелета святитель принадлежал к белой европеоидной средиземноморской расе, для которой характерны средневысокий рост и смуглая кожа; с высоким лбом, с носом, стремящимся к орлиному, скелетом средней крепости». И хотя рост святителя Николая был небольшой, всего 167 сантиметров, можно весьма аргументированно предположить, что он был действительно — грек или ликиец.
Одна из исследовательниц, антрополог Кэролайн Уилкинсон, в 2005 году представила реконструкцию образа святителя Николая чуть ли не в виде африканца с широким, чуть сплюснутым носом.
Другие рисунки лица, сделанные антропологами, в еще большей степени повлияли на определение происхождения святителя. По этим очертаниям — он вообще похож скорее на азиата, а не на грека, латинянина или ликийца. Будучи гражданином своей страны — одной из провинций Римской империи, он мог быть кем угодно. Но при этом оставался римским перегрином, которые населяли колонии и провинции той же империи, обладая или не обладая собственным самоуправлением. Перегрины были люди лично свободные, правда, не имеющие римского гражданства, обитатели покоренных Римом областей. Но это был скорее статус, а не национальность или намек на происхождение.
Что ж, можно ли верить антропологам? Вопрос этот мы задаем не для того, чтобы умалить важность данной профессии. Скорее, для того, чтобы осознать — до какой степени опыт восстановления лица в современной науке еще не совершенен. Мы не можем принимать как аксиому утверждение тех, кто проводил экспертизу и реконструкцию облика святого. Не будем спешить с выводами. Время всё расставит на свои места.
Итак, можно считать, что святитель Николай по рождению был греком. А если не греком, то ликийцем. А как выглядели ликийцы? Об этом можно судить по редким изваяниям в местах скопления ликийских гробниц, которых в окрестностях городов Патара или Миры сохранилось несметное количество. Цвета лиц мы на них не видим. А характер и основные черты — весьма различимы. Близок к результатам исследования антропологов вариант, когда мы видим (например, на иконах) изображение смуглого (пусть и от жары) старца, с небольшой бородой, заметным лбом, глубоко посаженными глазами и легкими азиатскими чертами, напоминающими о ликийском мире — своеобразном территориальном центре предазиатских земель.
Отрок Николай рос быстро. Уходом за ним, воспитанием и образованием благочестивые родители занимались постоянно, ежедневно и даже ежечасно. Разные Жития святого рассказывают об этом немного по-разному. Приведем лишь некоторые отрывки из них.
В одном из них, именуемом «Житие и деяния святого отца нашего Николы, архиепископа Мирского, заступника рода христианского», известном, по мнению ученых, в русском мире с XV столетия, ныне в науке называемом «Иным Житием» (так как оно может иметь отношение к другим епископам Николаям), мы читаем: «Когда дитя было 7-ми лет, волею Божиею его вознамерились отдать в научение грамоте. По действию же Духа Святого, так как учитель его был неискусен, отрок Николай указывал ему имена, как писать при каждом слоге».
На этом тексте основан и отрывок из Великих Миней Четиих, составленных митрополитом Макарием (XVI век), где упоминается уже известная тогда история, связанная с тем, что отрок Николай сам назвал своим родителям имя своего будущего учителя. «И бывшее детищу 7 лет, восхотеша родителя его Божиим повелением дати учити книгам. Отцу же его тужащу, коему учителю дати, детище же Никола, Святого Духа благость имый, своему учителю имя назнамена». Причем, по Макарию, мы видим, что одного образования ума было для отрока мало. Уже в это время случаются с ним ситуации, когда ребенок помогал чудесным образом окружающим людям, при этом продолжая труды по изучению Писания. Об этом повествуют многие Жития святителя. Суть одного из случаев изложена митрополитом Макарием так: «Идущю же ему со слугами на учение книжное, срете их жена из веси, имя ей Нона, имуще у себе суху руку…» Далее следует рассказ об исцелении будущим святителем «сухорукой» женщины.
А вот что повествует одно из старорусских Проложных Житий святителя Николая XVI века по поводу ставшей затем известной истории, как малолетний отрок сам выбрал себе учителя и заранее назвал его имя родителям: «Бывшу ж седми лет детищу. Восхотеста родителя дати учити книгам. И недоведеста кому бы его дати на учение. Детище благодать Святаго Духа имеяше. Своего учителя имя рече идущу ему на учение книгам».
Граф М. В. Толстой, автор XIX века, рассказывает в своей книге «Жизнь и чудеса святого Николая Чудотворца»: «Наставления боголюбивых родителей глубоко укоренялись в сердце его. Всей душою предавался он изучению Святого Писания, и при отличных дарованиях природных, осеняемый благодатью Святого Духа, стал совершенным в книжной премудрости».
Не менее красноречив и святитель Дмитрий Ростовский, который впитал в свой текст Жития наследие предыдущих авторов, в первую очередь — Симеона Метафраста. «Возрастая с годами, — пишет ростовский святитель, — отрок возрастал и в разуме, совершенствуясь в добродетелях, коим был научаем от благочестивых родителей. И был он, как нива плодоносная, принимающая в себя и взращающая доброе семя поучения и приносящая каждый день новые плоды благонравия. Когда пришло время поучаться Божественному Писанию, святой Николай силою и остротою своего ума и помощью Святого Духа в малое время постиг многую премудрость и успел в книжном учении так, как подобает доброму кормчему Христова корабля и искусному пастырю словесных овец. Достигши совершенства в слове и учении, он показал себя совершенным и в самой жизни. Он всячески уклонялся суетных друзей и праздных бесед, избегал разговоров с женщинами и даже не смотрел на них. Святой Николай хранил истинное целомудрие, чистым умом всегда созерцая Господа… В храме Божием он проводил целые дни и ночи в богомысленной молитве и чтении божественных книг, поучаясь разуму духовному, обогащаясь божественною благодатью… Дух Божий поистине обитал в сем добродетельном и чистом юноше, и, служа Господу, он горел духом. В нем не замечалось никаких привычек, свойственных юности: по своему нраву он был подобен старцу, почему все уважали его и удивлялись ему. Старый человек, если выказывает юношеские увлечения, для всех служит посмешищем; наоборот, если юноша имеет нрав старца, то от всех с удивлением почитается. Неуместна в старости юность, но достойна уважения и прекрасна в юности старость».
Можно заметить, что именно святитель Дмитрий Ростовский ввел в этом тексте замечательное определение жизни и деятельности, да и самого Николая Чудотворца, как «доброго кормчего Христова корабля и искусного пастыря словесных овец». Кроме необычного, но весьма удачного названия церковной паствы в виде «словесных овец» определение «добрый кормчий» на долгие столетия закрепится за именем святого.
Каков же был итог воспитания, данного будущему святителю Николаю его родителями? Об этом более чем пространно и весьма эмоционально поведали нам те же авторы — Вознесенский и Гусев — из XIX столетия: «Старания родителей увенчались полным успехом. Добрые семена, которые они сеяли в душе своего сына, пали на плодородную почву и принесли обильные плоды. Благодаря богатым природным дарованиям отрок, руководимый Святым Духом, в скором времени настолько постиг книжную мудрость, насколько необходима она была, по словам святителя Димитрия Ростовского, «доброму кормчему Христова корабля и искусному пастырю словесных овец». (Существует предание, что, когда родители Николая не знали, кого выбрать им в учителя своему сыну, отрок Николай, по Руководству Святого Духа, по складам назвал имя того Учителя, который должен был обучать его грамоте.)