Заодно Лициний запретил христианским епископам организовывать и проводить соборы. Этого показалось мало. Он запретил епископам встречаться друг с другом. Это уже напрямую касалось святителя Николая и его пастырского служения. Современник событий, историк Евсевий Кесарийский, так же, как и Николай Чудотворец, бывший епископом (только в Палестине), понятным образом пишет о таком поведении Лициния от себя, как от архипастыря: «Это служило ему поводом к нападению на нас: ибо если мы нарушим закон, то надобно будет подвергнуть нас наказанию, а когда захотим повиноваться указу, то ослабим постановления Церкви, потому что споры особенной важности не иначе могут примиряться, как соборно». Таким образом, христиане лишались возможности принимать важные решения глобального масштаба, ради которых, собственно, соборы и должны были проходить.
Надо сказать, Лициний тут все-таки заметил слабое звено в христианской традиции и в жизни церковных общин. В христианском мире империи, видимо, уже проходила какая-то подготовка к предстоящему после указа Лициния церковному Собору. И он действительно состоялся спустя всего двенадцать лет в Никее. Но Собор, тем более такого масштаба, был бы совершенно невозможен, если указ Лициния все еще продолжал бы действовать…
Другие запреты Лициния были вообще абсурдны. «Он издал закон, — писал Евсевий, — запрещавший мужчинам, при возношении молитв к Богу, находиться вместе с женщинами, а женщинам посещать досточтимые училища добродетели. Запрещалось также епископам преподавать женщинам учение о богопочтении, и требовалось, чтобы для наставления женщин избирались бы женщины». Или другое: «Он приказал обычные собрания народа делать за городскими воротами, на открытом месте, под тем предлогом, что воздух вне города вообще гораздо чище».
Такие пассажи Лициния и породили ощущение того, что он был уже «не совсем здоров», «лишен ума», «безумен». Состояние это довело его до апогея генерирования абсурдных идей, среди которых появились такие как «вооружение против Церквей и нападение на епископов». Начались очередные убиения мучеников. Среди них — казненный епископ Амасийской церкви Василий, обезглавленный епископ Севастийский Власий, известный святой, замученный воин Феодор Стратилат.
Не могло все это понравиться императору Константину.
Трения с Лицинием быстро переросли в военные действия. «Константин принял мудрое решение, — записал Евсевий, — и, к врожденному человеколюбию присоединив твердость характера, поспешил на помощь угнетаемым».
А. Вознесенский и Ф. Гусев пишут: «И в Мирах, как вообще в городах православного Востока, подвластного Ликинию (Лицинию. — К. К.-C.), преследование это отозвалось заметно — и добрый пастырь Николай опять был готов положить душу за свою гонимую паству. По милости Божией, однако, гонение Ликиниево не было жестоко и продолжительно: побежденный Константином (323) гонитель вскоре лишился власти и жизни».
Вот так и не стало в реальности когда-то еще очень «страшных правителей» — ни Диоклетиана, ни Максимиана, ни Максимина, ни Галерия… К власти после Лициния пришел единолично император Константин I Великий. Новая эпоха наступала не только в Римской империи, но и во всей европейской истории, в развитии мировой цивилизации. Христиане поднимали голову после столетий притеснений и непонимания. Разными способами выжившие в период великих гонений Диоклетиана налаживали домашний и церковный быт. Миряне помогали друг другу. Учителя и духовные наставники — поддерживали слабых. Священники и архипастыри — вели корабль Церкви вперед, к новым берегам.
Все вставало на круги своя, хотя контуры кругов этих еще только начинали обрисовываться…
Глава 3
ЕПИСКОП МИР ЛИКИЙСКИХ
Пришло время, вновь изменилась жизнь христиан в Римской империи. После 313 года даже кардинально, и особенно — в анатолийских землях, в регионах Ликии. Епископ Николай наконец вернулся из тюремного заточения в Миры Ликийские — в свой кафедральный город, где ожидали его паства и все те, кто пережил трудные и жестокие события. Люди только начали еще осознавать радость от того, что теперь они не только могут стать свободными как имперские граждане, но и вправе исповедовать свою веру так, как они считают нужным.
Становилось ли христианам от этого легче? Явилось ли наступающее мирное время для Церкви Христовой тем самым периодом, когда совершаются лучшие духовные подвиги, или все же именно в эпохи гонений проявляются самые выдающиеся качества настоящих верующих? Последуем вперед в нашем повествовании за поисками ответов на эти почти вечные и закономерные вопросы…
Затишье в гонениях на христиан
Всякий, свободно и просто выбравший христианскую веру, может соблюдать ее без каких бы то ни было помех.
От Симеона Метафраста — Пересказчика X века, послание из собрания житий святых, составленного по наказу императора Византии: «Но после ненастья выходит нежданно солнце, и после порыва бури веет тихий ветер. И человеколюбивый мой Христос, взирая с Небес на народ Свой, сокрушает и губит все скипетры нечестия, диоклетианов, максимианов и всех последующих языческих императоров и воздвигает Своему народу рог спасения».
Авторы жизнеописания святителя Николая А. Вознесенский и Ф. Гусев рассказали так: «По освобождении из темницы святой Николай, «мученик изволением» и «без крове венечник», снова занял Мирликийскую кафедру и с еще большей ревностью отдался выполнению своих высоких обязанностей. Страшное гонение, давшее Церкви целый ряд мучеников и исповедников, в то же время причинило ей весьма много вреда. Поэтому святитель Николай, кроме обычных трудов и забот своего служения, должен был понести еще и новые подвиги, необходимо вызванные последствиями долгого и страшного гонения. Как другим тогдашним пастырям, без сомнения, и ему приходилось или возобновлять старые, или строить новые церкви, восстанавливать нарушенный гонением порядок церковного богослужения и благочиния, допускать к покаянию тех, которые во время гонения от страха мучений ослабели в вере и отпали от Христа. После гонения такие спешили исцелиться, ревностно прося спасающей десницы у сильнейших. Святителю приходилось принимать и покоить «благородных поборников богопочтения», избавленных от страданий в рудниках; оглашать и готовить к крещению тех язычников, которые обращались ко Христу, тронутые торжественно-умилительной радостью Христовой Церкви».
Не случайно известный ученый С. С. Аверинцев писал: «Ко временам правления римского императора Константина отнесены многочисленные рассказы о заступничестве Николая за несправедливо осужденных; явившись на место казни трех горожан Миры, Николай выхватывает меч из рук палача и всенародно обличает подкупленного судью; когда же под неправедный приговор подпадают три полководца в Константинополе, Николай, находящийся в это время в своем городе, вдали от дворца, является императору во сне и разъясняет ему его ошибку».
Аверинцев говорит об эпохе императора Константина в связи с именем святителя Николая не случайно. Очевидна значимость того, что они оба жили в одно время. Как и очевиден тот факт, что если бы не было императора Константина Великого, то, возможно, мы бы и не знали ничего о святителе Николае. Эта мысль может показаться немного странной. И понятно, что история не имеет сослагательного наклонения. Но представим себе, что труды Константина Великого по освобождению христиан от гонений могли бы не произойти. Святитель не был бы освобожден из тюрьмы, возможно, погиб бы. Добавим к этому, что Евсевий и Лактанций не написали бы свои труды по истории этого времени, и так далее… Можно предположить, например, что святитель Николай смог выжить лишь благодаря поддержке христиан со стороны императора Константина. Благодаря правителю, возобновившему жизнь Церкви, епископ Мир Ликийских получил возможность участвовать и во Вселенском Никейском соборе, ибо не было бы самого Собора без Константина Великого. То есть сам святитель осуществлял бы свою подвижническую деятельность, но мы бы не узнали об этом, как и о нем самом, почти ничего…