Шифф был учен и талантлив, у него под руками было лучшее доказательство — научный материал, он точно прокладывал курс от предпосылок к выводам. Герцен не случайно каламбурил — переводил его фамилию с немецкого: корабль.
Доманже был широко образован, имел критический склад ума, прекрасно спорил. Он не многое утверждал, зато опровергал умело. Шиффа он не опроверг, но и Шифф не убедил Герцена.
Оба спорщика были логики. Герцен был диалектиком. Спор остался без победителей.
В «Письме о свободе воли» Герцен раскрывал свой ход мыслей: «Задача физиологии — исследовать жизнь, от клетки и до мозговой деятельности; кончается она там, где начинается сознание, она останавливается на пороге истории. Общественный человек ускользает от физиологии; социология же, напротив, овладевает им, как только он выходит из состояния животной жизни».
Ге, возможно, присутствовал на диспутах у Шиффа, во всяком случае, знал о них. Неизвестно, кого он поддерживал, имел ли свою точку зрения, но сама проблема его, наверно, интересовала. Да и время такое было — шестидесятые годы: люди искусства отзывчиво следили за естественными науками, естествознание выдвигало проблемы, острые, как политика. Но в споре не только выяснялись научные истины, — раскрывались характеры: Герцен, Шифф, Доманже. Потом Ге писал их, одного за другим. На портретах они продолжают спорить.
Шифф — воля, энергия, деловитость: решительный поворот подчеркнуто большой головы, резко очерченный квадратный лоб многого стоят. Возможно, он оторвался от микроскопа, чтобы высказать свое суждение. Его суждения, конечно, весомы. Лицо Шиффа тоже весомо — материально: крупный нос, тугие щеки, мясистое ухо, проросшее сквозь копну волос. Густая, отливающая медью борода струится на плотный живот. Шифф прочен. Такие «корабли» упрямо прокладывают курс. Его мысль тоже должна быть упрямой и точной. Внешне он быкоподобен, как иные из богов. Старый спорщик Доманже сдался недаром.
Одухотворенность Шиффа как бы реализована материально. Он словно раскален изнутри — лицо, волосы, борода, белая манишка. На всем жаркие отблески внутреннего тигля с кипящим золотом. Один знакомый Шиффа утверждал, что он похож на алхимика.
Но и Доманже — по-своему алхимик. Только Шифф ищет золото, а Доманже рассказывает о нем. Шифф — деятель, он раздувает уголь, соединяет реторты и мешает в тигле. Философский ум и великая образованность Доманже уходили в слова. Вода в одном случае сдвигает глыбы, в другом — уходит в песок. Герцен ценил в нем великолепного собеседника, остроумного оппонента, который возражениями помогает противнику идти к истине, литературного редактора, но ощущал и ограниченность его. Вся деятельность Доманже была связана с «многоязычием» — с произнесением слов. Он даже писать редко себя заставлял. Герцен, любя его, над ним иронизировал, иногда резко. Однажды сказал о нем: «Самый плодовито-бесплодный». Ге написал его начинающим говорить: мысль реализуется в слово.
Шифф «материален», а в Доманже передана какая-то бесплотность. Он будто в лунном свете, будто почву потерял под ногами. У него и не было твердой почвы под ногами, он был смолоду изгнанник. Участник революции 1848 года, вынужденный покинуть Францию, он жил в чужих странах и при чужих людях. Он был собеседником Герцена, правил французские переводы его статей, с ним спорил, но покупал хлеб на деньги Герцена, которые получал, как учитель его сына.
Когда шел спор о свободе воли, Шифф был профессором, а Доманже содержал маленький пансион.
В назначенный день Доманже приходил к Шиффу — они спорили о свободе воли. Потом пили чай с бисквитом и говорили о другом.
Ге не ставил своей целью изобразить диспут, он просто писал Шиффа, Доманже — спорили характеры, биографии, спорили характеры, созданные биографиями. А Ге писал дорогих людей своего круга, людей круга Герцена, которые дружески за одним столом пили чай с бисквитами и согласно беседовали «о другом».
Это люди одного круга, где ум высок и чувства возвышенны. Их роднит общий настрой ума и чувства, хотя об одном они порой мыслят разно. Спор у них без победителя, хотя Шифф использует как доказательство результаты физиологических опытов и анатомических исследований, Доманже строит великолепные словесные схемы, а Герцен диалектикой побивает и того и другого.