"Пропавшую грамоту" рассказывает некий дьячок* ' ' ' кой церкви, вымышленный, или, как говорят, фиктивный повествователь. Таких повествователей немало в произведениях Гоголя, особенно в ранних. И необязательно, конечно, чтобы все поступки и высказывания подобного персонажа соответствовали фактам биографии самого автора: таковы уж законы художественного вымысла. Но слова, которые мы только что привели, имеют отношение к биографии Гоголя. Оттого они пронизаны взволнованным, трепетным откровенно-личным чувством.
Гоголь тоже очень любил "старину" — героическую историю родного края — Украины*. И он готов был без устали слушать рассказы о случившихся в прошлом чудесных событиях, о подвигах запорожцев*, о борьбе с иноземными захватчиками. И этот интерес тоже подогревался и усиливался некоторыми личными и биографическими мотивами.
Род Гоголей считался именитым и старым: по мужской линии его возводили к Евстафию Гоголю, полковнику подольскому, а затем Могилевскому. Евстафий Гоголь был известным в свое время человеком. Он прожил бурную жизнь… В 1674 году вместе со своим сыном Прокофием он поселился в деревне Ольховец. Так что слова: "как будто залез в прадедовскую душу или прадедовская душа шалит в тебе" — Николай Васильевич вполне мог отнести к самому себе.
Правда, в семейных документах полковник Гоголь фигурирует под именем не Евстафия, а Андрея. Есть и другие противоречия: полковник Гоголь (согласно "Дворянскому протоколу") был пожалован имением, деревней Ольховцем, польским королём Яном Казимиром в 1674 году; между тем последний отрёкся от престола ещё шестью годами раньше… Скорее всего семейные предания несколько исказили и приукрасили родословную — такие вещи происходили часто.
Впрочем, конкретными лицами своей родословной Гоголь интересовался мало — в отличие, скажем, от Пушкина. Один из гоголевских биографов В. Шенрок верно заметил, что писатель "увлекался больше общим поэтическим колоритом родной старины". Его фамильная гордость была не столько индивидуальной, сколько общей. Будущий писатель чувствовал себя наследником и хранителем древних традиций своего народа.
Возвращаясь же к родословной Гоголя, надо вспомнить ещё об одной видной фигуре — полковнике Василии Танском. Он известен и как писатель, автор комических пьес из украинской жизни — интерлюдий. Произведения Танского были довольно популярны, заслужили автору репутацию "малороссийского Мольера", но до наших дней, к сожалению, не дошли.
Чем ближе ко времени Николая Гоголя, тем достовернее и обильнее сведения об его предках, но таких видных фигур, как полковник Гоголь или писатель Танский, среди них уже не встречается.
Прапрадед Николая Гоголя по отцовской линии Иоанн был священником в Лубнах, городе, расположенном недалеко от Полтавы, а затем в селе Кононовка. Священником был и прадед писателя Дамиан (или Демьян) Иоаннович Яновский. Сын же его Афанасий Демьянович, дед писателя, стал уже называться Гоголь-Яновский. Двойной фамилией будет затем некоторое время подписываться и Николай Васильевич.
Несмотря на то, что Афанасий Демьянович получил духовное образование (учился в семинарии и в Киевской духовной академии), он изменил семейной профессии — стал полковым писарем и дослужился до звания секунд-майора*. Он отличался решительным и пылким характером, что проявилось в истории его женитьбы.
Приглянувшаяся Афанасию Демьяновичу девушка происходила из богатого рода Лизогубов, и её родители не давали разрешения на брак. Тогда Афанасий Демьянович склонил невесту к бегству из дома и тайному венчанию. Семейные предания рассказывали, как "она забрала свои золотые и серебряные и прочие вещи, ушла из родительского дома, где-то повенчалась; за это родители рассердились: ничего ей не дали…" Потом братья сжалились над беглянкой и выделили ей хутор Купчинский в Миргородском уезде Полтавской губернии; хутор стал родовым имением новой семьи.
Историки литературы давно уже заметили, что романтический эпизод биографии Афанасия Демьяновича находит соответствие в одной из ранних гоголевских повестей — в "Старосветских помещиках". Герой повести Афанасий Иванович (кстати тоже секунд-майор) в молодости был "молодцом": "он даже увёз довольно ловко Пульхерию Ивановну, которую родственники не хотели отдать за него…" Так что и тут в повествование, если вспомнить выражение писателя, впутался "какой-нибудь родич", а точнее — дед.