Все чаще Коля пробовал писать стихи. Начал большую поэму — «Превращение Будды». Его в то время привлекала голая фабула, но стихами, казалось, писать было легче, чем прозой, слова сами складывались в тот размер, который звучал в голове, как порой звучит полюбившийся мотив. Меж тем Коля совсем не был музыкантом, его не трогали сонаты Бетховена, романсы Чайковского, оперы.
Свои стихи он показывал матери. Анна Ивановна собирала отдельные листочки и прятала в шкатулку, перевязанную цветной ленточкой. Отец к стихотворным опытам сына относился равнодушно.
Летом в Поповке Митя заболел: поднялась температура, начался сильный кашель. Степан Яковлевич пригласил врача из Петербурга. Оказалось, что положение серьезное. У мальчика начинался процесс в легких. Доктор рекомендовал Кавказ. Степан Яковлевич тут же объявил, что едет в Тифлис, находит квартиру и вызывает телеграммой Анну Ивановну с детьми. Напомнил о себе давний страх перед чахоткой, унесшей в могилу его первую жену. Начались хлопоты: надо было продать дачу в Поповке, мебель в Царском Селе, сделать перевод сыновей в Тифлисскую гимназию.
Анна Ивановна с сыновьями сначала поехала в калмыцкие степи на кумыс, а получив от мужа телеграмму — пароходом до Астрахани, через Каспийское море в Баку и дальше в Тифлис.
В Тифлисе они, точно по волшебству, попали в новый, сказочный мир. Больше всего Колю поразили горы — величественные, огромные, со сверкающими белыми вершинами.
Гумилевы сняли комфортабельную квартиру с электрическим освещением на Сергиевской улице. Степан Яковлевич устроился временно на службу в Страховое общество, сыновья пошли во 2-ю гимназию, Дмитрий — в пятый класс, Николай — в четвертый. Но уже в январе отец перевел их в 1-ю мужскую гимназию, считавшуюся лучшей в городе.
Коле гимназия сразу понравилась: в ней не было того казенного, затхлого духа, который постоянно присутствовал в гимназии Гуревича. Учителя здесь были доброжелательны, ласковы, и гимназисты не испытывали ледяного страха, стоя у классной доски. Появились новые друзья, особенно близко Коля сошелся с братьями Кереселидзе, вежливыми и начитанными.
В первую же зиму жизни в Тифлисе Степан Яковлевич купил в Рязанской губернии, неподалеку от своего родного Желудева, небольшое имение Березки, считая, что мягкий климат среднерусской равнины для детей будет полезнее, чем жаркий грузинский. Туда всей семьей, когда занятия в гимназии кончились, Гумилевы выехали 25 мая 1901 года.
В Березках детям понравилось, особенно речка, где ловили темно-оранжевых, полосатых окуней. Этим любили заниматься утром, до восхода солнца, когда седая от росы трава холодит ноги, в небе — легкие перистые облачка, а на широком лугу заливисто бьют перепела.
В конюшне стояло несколько лошадей; часто после завтрака их седлали, и братья катались по проселочным дорогам, поднимались на пологие холмы, с которых был дивный вид на окрестные поля, маленькие озерца, блестевшие на солнце, дубовые или березовые перелески, белые церкви с позолоченными крестами, бревенчатые избы деревень.
Отец съездил в Рязань и купил два велосипеда, это по тем временам была новинка. Мальчики очень скоро овладели ездой и теперь раскатывали по окрестностям, вызывая восторг деревенских мальчишек и суеверный ужас старух.
Все было хорошо в Березках. Но временами безо всякой причины Коля становился молчалив, раздражителен, его охватывала беспричинная тоска. Состояние депрессии длилось порой несколько дней. Потом проходило.
Мальчикам купили монтекристо — легкую малокалиберную винтовку для стрельбы в цель. Особенно стрельбой увлекался младший брат: каждое утро с каким-то злым упорством он тренировался в стрельбе по мишени, стрелял не только с правого, но и с левого плеча, стоя, с колена, лежа. И мечтал о настоящем ружье, с которым можно охотиться на птиц и зверей. Мечта сбылась: к Ильину дню отец из Спасска привез легкую шомпольную двустволку с тонкими стволами. Как раз в это время открылась охота на уток, которых было множество по маленьким озерам, заросшим камышом. У Коли появился новый приятель Костя, сын местного священника, учившийся в Рязанской гимназии. Ружье у Кости было уже давно, он хорошо знал окрестности, и ранним утром, когда над лугами стлались волны тумана, друзья отправлялись на охоту, возвращались к вечеру усталые, перепачканные болотным илом, но счастливые, с подстреленными чирками и кряквами.