До 11 сентября выходит в свет новая книга стихотворений Ахматовой «Белая стая» в издательстве «Гиперборей». 11 сентября сестре Николая Степановича, занимавшейся вместе с его матерью воспитанием Льва, Анна Андреевна подписывает книгу: «Милой Шурочке в знак дружбы и любви Анна Ахматова. Слепнево».
Вернувшись в Петроград, Анна Андреевна останавливается у своей подруги Валерии Срезневской. Встретившись с М. Лозинским, подписывает ему «Белую стаю»: «Михаилу Леонидовичу Лозинскому от его друга Ахматовой. Малый дар за великий труд. 15 сентября 1917. Петербург».
Не зная, чем занимается муж в Париже, она ведет себя как свободная женщина и именно в 1917–1918 годах сближается с другом мужа Владимиром Шилейко.
Брат поэта, поручик Дмитрий Гумилёв, летом 1917 года сдавал экзамены в Александровскую военно-юридическую академию и 5 августа по «выдержании приемного испытания с разрешения Управления Военным Министерством» был зачислен слушателем младшего курса.
Оставшись в Париже, Н. С. Гумилёв продолжал заниматься малоинтересными делами. 16 (28) октября он пишет отношение дивизионному интенданту 1-й Особой пехотной дивизии: «№ 105. Больные солдаты госпиталя № 45 имеют большую нужду в сахаре, который им выдается в недостаточном количестве. Поэтому Военный комиссар поручил мне просить Вас на имя доктора этого лазарета м-ль Гольдберг посылку в 30 кило сахара для раздачи солдатам. Прапорщик Гумилёв». Разбирается с посланием солдат сводной роты 1-го Особого пехотного полка на имя Е. И. Раппа. Добивается решения вопроса об отправке сахара в лазарет на имя м-ль Гольдберг за день до октябрьского переворота. Интересно, что в России уже было свергнуто Временное правительство, а в Париже еще продолжали функционировать его структуры.
В ноябре-декабре Николай Степанович увлекся переводами китайских поэтов. 4 (17) ноября в газете «Русский солдат — гражданин во Франции» (№ 98) Н. Гумилёв опубликовал рецензию на книгу стихов Никандра Алексеева «Венок павшим».
30 ноября прапорщик Гумилёв разбирался с конфликтом, возникшим между членом исполнительного комитета военнослужащих Парижа полковником Коллонтаевым и подполковником Крупским. Крупский служил в Управлении русского военного агента во Франции графа А. А. Игнатьева и осуществлял связь с исполнительным комитетом русских военнослужащих в Париже. В повестке заседания комитета, которую Крупский отнес комиссару, а не Коллонтаеву, был и довольно щепетильный вопрос о посылке в Петроград 17 (30) ноября своих представителей. К кому надо было направлять представителей? Временного правительства уже не было, значит, законной власти тоже не было. Сношение с большевиками, естественно, русские офицеры считали для себя недопустимым.
Парадоксально, что в то время, когда гибла Россия, в Париже разбирались с бывшими агентами царской охранки.
18 (31) декабря Н. Гумилёв вместе с Е. Раппом подписывают отношение военного комиссара Временного правительства (которого уже нет) Е. И. Раппа российскому послу в Париже о высылке поручика Штакельберга из Франции как бывшего сотрудника царской охранки.
В июле-августе 1917 года Рапп на основании документов и дознания установил, что заведующий химическим отделом Особой артиллерийской комиссии, числящейся при русском военном агенте во Франции графе А. А. Игнатьеве, поручик Штакельберг является агентом царской охранки. Рапп потребовал его высылки, но Игнатьев проигнорировал его требования, сославшись на то, что нет денег для отправки в Россию. Отсюда вытекает довольно интересный вывод, если проследить судьбу самого графа. Гумилёв как доверенное лицо Раппа несомненно имел доступ ко всем секретным документам, в том числе и по расследованию дел тех, кто сотрудничал с охранкой. Большевики после переворота создали свою «охранку» и использовали многих старых специалистов. Сам граф Игнатьев повел себя довольно странно. После октябрьского переворота 1917 года считал себя эмигрантом, но в 1937 году, когда Россия была опутана сетью советских концлагерей и истекала кровью миллионов уничтожаемых невинных людей, он, особа столь высокопоставленная при Государе Императоре, возвращается в СССР, где не только не был репрессирован, но продолжает службу в Красной армии на генеральских должностях и делает неплохую карьеру, даже публикует в 1950 году в Москве свои мемуары «Пятьдесят лет в строю». В каком строю? Игнатьев был связан с царской, а потом и с советской охранкой. Возможно, в 1917 году он остался на Западе не по своей воле. Дальнейшие события (неотправка Гумилёва на Месопотамский фронт и т. д.) позволяют сделать вывод, что Гумилёв мешал Игнатьеву и тот решил отправить его назад в Россию, зная, что там с ним легко будет разобраться. Конечно, это только одна из версий гибели поэта, знавшего слишком много.