— Тем лучше, рядом с ним всегда найдутся люди, способные дать новому императору хороший совет.
— Сомнительно, — покачал головой генерал.
— Так мы вас и не торопим с ответом, — «дружелюбно» улыбнулся Иван Иванович, и поднялся на ноги, давая понять, что уже сказал, все зачем пришел, — думайте, прикидывайте, только попробуйте не опоздать со своим решением. Ну а остальные ваши письма, станут залогом того, что вы не будете совершать всякие ненужные никому телодвижения.
Неизвестный не преминул напомнить генералу, что достаточно крепко держит его за яйца, и вот вся эта изливаемая на собеседника дружелюбность — не более чем маска.
— Если… — хозяин дома вопросительно изогнул бровь, — если мой ответ будет «да», как мне с вами связаться?
— Ничего не нужно делать, мы сами выйдем на контакт. Прикажите пожалуйста слугам провести меня к выходу.
Кликнув лакея и не став провожать незваного гостя министр полиции, военный губернатор Санкт-Петербурга генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Балашов остался в кабинете один. Некоторое время он невидящем взглядом пытался рассмотреть что-то в огне пляшущем на вишневых поленьях камина, размышляя о той ситуации, в которой он неожиданно очутился. Еще месяц назад все вроде бы шло хорошо, и вот тебе на…
Очнувшись от оцепенения Балашов сгреб оставленное незнакомцем на столе письмо и смяв отправил его в огонь. Проконтролировал, чтобы бумага сгорела полностью, пошевелил дополнительно в пепле кочергой, размалывая в пыль даже то, что осталось после работы пламени, после чего отправился спать.
Пролог 2
«Идите, — сказали им чудь и славяне, наскучив своими внутренними междоусобиями, — идите княжить и властвовать над нами. Земля наша обильна и велика, но порядка в ней не видим».
— «Ну да, ну да, — хмыкнул я, делая соответствующую пометку на полях документа, — именно так все и было. Это же изобретение девятнадцатого века — борьба за власть, а раньше в старые времена, власть никому не нужна была. Бред».
Я сидел возле камина, завернувшись в теплый клетчатый плед, неспешно потягивая чаек и читал «Записку о древней и новой России» Карамзина. В прошлой жизни о Николае Михайловиче я знал только как об ученом, составившим первый относительно структурированный труд об истории России, а вот насчет его политических взглядов ничего не слышал совершенно. Забавно, как порой относительно «плоские» исторические личности, которых ты знал только с одной стороны, при ближайшем знакомстве обретают «глубину». И порой в этой глубине столько дерьма оказывается, что просто ужас.
Таким образом, история наша представляет новое доказательство двух истин: 1) для твердого самодержавия необходимо государственное могущество; 2) рабство политическое не совместно с гражданскою вольностью. Князья пресмыкались в Орде, но, возвращаясь оттуда с милостивым ярлыком ханским, повелевали смелее, нежели в дни нашей государственной независимости. Народ, смиренный игом варваров, думал только о спасении жизни и собственности, мало заботясь о своих правах гражданских.
— «Охренеть вывод, — чем дальше я читал, тем больше замечаний оставалось на полях. Вскоре их уже не хватало и пришлось вставать за отдельными листами, чтобы в полной мере выплеснуть свое негодование тем, что написано известным в будущем историком. — Уверен Людовик 16 с такими измышлениями не согласился бы. На народ можно, иногда даже нужно давить, железной рукой загоняя его в светлое будущее, однако и низводить его до рабского состояния — последнее дело. Можно вон на Осман посмотреть, что получается, когда вместо своевременных реформ постоянно пытаешься жить «по старине».
Тщетно Иоанн IV, быв до 35-ти лет государем добрым и, по какому-то адскому вдохновению, возлюбив кровь, лил оную без вины и сек головы людей, славнейших добродетелями. Бояре и народ во глубине души своей, не дерзая что-либо замыслить против венценосца, только смиренно молили Господа, да смягчит ярость цареву — сию казнь за грехи их!
Кроме злодеев, ознаменованных в истории названием опричнины, все люди, знаменитые богатством или саном, ежедневно готовились к смерти и не предпринимали ничего для спасения жизни своей! Время и расположение умов достопамятное! Нигде и никогда грозное самовластие не предлагало столь жестоких искушений для народной добродетели, для верности или повиновения; но сия добродетель даже не усумнилась в выборе между гибелью и сопротивлением.
— «Ты смотри, триста лет прошло, а бояре до сих пор помнят опричнину и боятся повторения ее опять, — мысленно усмехнулся я. — «По адскому вдохновению возлюбив кровь», мать их за ногу. Ну да, это же не его мать отравили, и не его детство прошло в постоянных интригах, которые в любой момент могли закончиться смертью Ивана Васильевича. Удивительно вообще, как ему удалось то до совершеннолетия дожить, не иначе божьим попустительством. Так что знает кошка чье мясо съела, и кому первому голову отрубят, если начнут их делишки расследовать более пристально. Вот ну просто вся суть местных придворных, впрочем, в будущем-то, по сути, тоже самое, разве что сверху лаком чуть вскрыто для глянца дополнительно. Типа есть самодержец, и вся власть только у него и от него, но вот если он начинает приглядываться к тому, что творят людишки вокруг трона, то уже вроде, как и табакеркой по голове его приголубить не грех. Жиза!»