— Давайте, наверное, начитать, — с сомнением в голосе озвучил я пришедшую, вероятно всем на этом берегу мысль. Строительство мостов, продолжавшееся около суток, подходило к концу: одна деревянная лента уже достигла правого берега, второй оставалось буквально несколько метров. А с той стороны ужен начали строиться войска, чтобы начать переправу. — Командуйте, генерал, не смею отбирать у вас это право…
Глава 10
Бабах! — Рявкнула укрытая до поры до времени маскировочной накидкой пушка. Всего-то кусок белой ткани, с несколькими навязанными на нее ветками и вот перед тобой не орудие, а грязный не успевший подтаять сугроб. Явление же двух десятков пушек на расстоянии в четыреста-пятьсот метров от переправы стало для французов настоящим шоком. До этого весь день на правом берегу не было видно вообще ни одного русского солдата. В тот момент, когда отступающие уже поверили, что сумели прорваться… Такой облом.
Первые же пущенные нашими орудиями ядра вызвали на той стороне реки настоящую панику. Сгрудившиеся у обреза воды французские части стали прекрасной мишенью: каждый снаряд проделывал в рядах вражеской армии целые просеки, убивая и калеча десятки людей.
Несколькими залпами русские артиллеристы разрушили законченный уже мост для артиллерии и повозок, оставив в целости только тот, который предназначался для прохода пехоты. Это тоже было частью плана: постоянно поддерживать во французах надежду на теоретическую возможность переправиться. Меньше всего мне хотелось ловить Наполеона, не имея в загашнике послезнания. Все же, опыт и талант в военном деле у нас были несопоставимых величин, без «читерства» я бы с ним, при прочих равных, даже пробовать тягаться не стал.
Надо отдать должное, французы достаточно быстро пришли в себя. Уже через десять минут по нашим пушкам с противоположного — более пологого, что дополнительно усиливало нашу позицию — берега начала отвечать французская артиллерия, а по оставшемуся мосту начали спешно переходить на правый берег передовые части.
С трудом себе переставляю, что чувствовали баварцы — а это вроде бы были они — когда пущенное практически вдоль оси моста ядро выкосило буквально половину находящихся на деревянном настиле людей. Даже со стороны выглядело это страшно, а уж находиться в эпицентре… Тем не менее баварцы постепенно начали накапливаться на этой стороне: быстро переняв наш опыт, вражеские солдаты под обстрелом начали залегать, минимизируя таким образом потери. Казалось, еще немного, еще один рывок и они смогут добраться до ненавистных пушек, возле которых суетилось едва ли несколько сотен бойцов прикрытия. Дойти, вцепиться пушкарям в глотку, заткнуть чертовы орудия и дать остальной армии спокойно пересечь реку…
Когда на этой стороне накопилось с полторы тысячи бойцов, неизвестный командир — потом оказалось, что это был Удино — отдал приказ подниматься в атаку. Каково же было разочарование французов, когда в тот же момент из леса позади орудий начали выходить шеренги Калужского и Могилевского пехотных полков. Русские подпустили понимающих, что оказались в западне, но неспособных уже ничего поменять баварцев на расстояние выстрела, после чего буквально парой залпов — артиллерия конечно же не отставала, выплюнув в лицо атакующим пачку картечи — решили исход сражения в свою пользу.
Эффектную же точку в этом скоротечном бою вновь поставили ракетчики. На этот раз реактивных снарядов было всего лишь два десятка — больше просто не успели сделать — но и этого хватило. Еще месяц назад уезжая из главной армии ловить Бонапарта, я отписал в Питер просьбу, следующую партию ракет отправить к Витебску, думая, что перерезать путь французу на запад мы будем где-нибудь в районе Орши. Потом оказалось, что время потеряно, пришлось топать к Борисову и тащить за собой ракеты. Естественно, в условиях неожиданно наступившей оттепели обоз с боеприпасами отстал, и я уже почти не надеялся, что их успеют доставить вовремя. Успели.