Я мысленно застонал… Вот какой черт меня тянул за язык? Мне что больше всех надо? Видимо мое смятение явственно отразилось на лице, потому что в разговор вступил Александр и безапелляционно припечатал.
— Николай подготовит и доложит на следующем заседании совета, — стало очевидно, что от этой дополнительной нагрузки мне не удастся отвертеться.
В целом, заседания Госсовета стали для меня очередной, достаточно обременительной обязанностью, хотя где-то глубоко в душе я и был согласен, что во многом они необходимы как часть подготовки к моему будущему правлению. Если я когда-нибудь до этого момента доживу и не повешусь от обилия взваленных на себя дел. Благо большинство из них, порученные тщательно подобранным исполнителям худо-бедно продвигались вперед с моим минимальным приглядом. Ту же постройку первого паровоза взять или кондитерское дело.
«Русский шоколад» к четырнадцатому году уже имел четыре больших фабрики и поставлял свою продукцию не только на рынок Российской империи, но и в Швецию, Турцию — немцам и французам сейчас было не до шоколада, но я надеялся с окончанием войны залезть и на этот рынок — и даже в Англию. Впрочем, там достаточно быстро завелись подражатели, у которых банально логистика была гораздо дешевле, хоть за счет имени и высокого качества мы продолжали держать весьма солидную долю рынка. Опять же сахарные заводы тут были, что называется, «в масть». Казалось бы мелочь, но копейка тут, копейка там, все это складывалось в весьма немаленький денежный поток.
— Пойдем, поговорить нужно, — поймал меня на выходе из зала, после окончания заседания Александр. Пять минут переходов по коридорам, два пролета лестницы, небольшое помещение, где располагался стол секретаря и дежурного офицера. И вот святая святых системы государственного управления империей — рабочий кабинет императора. Впрочем, в эти времена, кабинет был не столько местом откуда совершается руководство страной, сколько личной рабочей зоной. Во всяком случае помещение это было для проведения совещаний и прочих там встреч совершенно не предназначено. Письменный стол, несколько стульев, кушетка для отдыха, умывальник. Небольшой бар, заставленный бутылками и графинами, стеллажи, заполненные книгами и папками с бумагами, на стенах картины в дорогих рамах.
Надо отдать должное, в быту Александр был достаточно прост и все годы в кабинете делали ремонт лишь один раз, да и то скорее косметический. Все-таки есть свои положительные стороны в монархической системе правления: главному человеку в стране совершенно не нужно понтоваться, как-то подтверждать перед окружающими свой статус. Всем и так все ясно.
— По поводу Бенкендорфа хотел поговорить и всей его организации, — сев за стол и подождав, когда я умощу свою задницу на стул для посетителей, сразу озвучил тему разговора император.
— Не отдам, — тут же отреагировал я. — Такая корова нужна самому. Я его чуть ли не десять лет обучал и тренировал не для того, чтобы ты его теперь забрал.
— Какая корова? — Не понял брат, сбитый с толку словесным потоком.
— Да это так… Не важно, — я махнул рукой. — Но Бенкендорфа не отдам.
— Ты же понимаешь, что такая организация не может не стоять на государственной службе? То, что вы делали… Это по факту участие в заговоре… Формально. — Задал Александр вопрос и замолчал, принявшись набивать трубку табаком. Я только поморщился — и в прошлой-то жизни никогда не курил, а местные табаки так вообще казались отвратительно вонючими.
— И что ты хочешь? — Матерясь про себя на чем свет стоит, задал я наводящий вопрос.
— Нужно принять всех сотрудников на службу официально. Раздать звания, награды опять же, чтобы все по-человечески было, — Александр пожал плечами и выпустил в воздух облако табачного дыма.
— Ну Бенкендоф-то и так считается на службе. Просто вместо присмотра за безопасностью на моих заводах, его обязанности несколько… шире.
— И какое у Бенкендорфа сейчас звание?
— Подполковник, — осторожно ответил я, подозревая подвох. — Он ко мне в шестом, дай Бог памяти, году пришел штабс-капитаном, в девятом получил капитана, за двенадцатый год — майора. Ну а за последнее дело — подполковника он получил и к Владимиру третьей степени представлен. И деньгами я ему премию отсыпал не поскупись
— Ты меня, Ники, иногда поражаешь, — Александр откинулся на спинку стула, зажав трубку в зубах и слегка прищурившись, принялся изучать меня взглядом, как будто видел первый раз. — Ты иногда выдаешь такие решения, что… А иногда наивен как ребенок, коим на самом деле и являешься.